Пути Дантеса и Пушкина пересеклись 8 февраля (по новому стилю) 1837 года на Чёрной речке. Условия поединка были не просто жёсткими, а смертельными, учитывая, что оба дуэлянта были отменными стрелками.
«1. Противники становятся на расстоянии двадцати шагов друг от друга и пяти шагов (для каждого) от барьеров, расстояние между которыми равняется десяти шагам.
2. Вооруженные пистолетами противники, по данному знаку, идя один на другого, но ни в коем случае не переступая барьера, могут стрелять.
3. Сверх того принимается, что после выстрела противникам не дозволяется менять место, для того, чтобы выстреливший первым огню своего противника подвергся на том же самом расстоянии.
4. Когда обе стороны сделают по выстрелу, то в случае безрезультатности, поединок возобновляется как бы в первый раз...
5. Секунданты являются непременными посредниками во всяком объяснении между противниками на месте боя.
6. Секунданты, нижеподписавшиеся и обличенные всеми полномочиями, обеспечивают, каждый за свою сторону, своей честью строгое соблюдение изложенных здесь условий».
Со стороны Пушкина их подписал подполковник Константин Данзас, со стороны Дантеса — секретарь французского посольства виконт Лоран д’Аршиак.
Но ко всему этому добавилось ещё и то, что секундант поэта, Данзас, либо плохо знал традиции дуэли, либо пренебрёг своими обязанностями, и в результате произошло, по сути, убийство.
О том, как проходил поединок, известно со слов непосредственных участников — секундантов. После того как они вытоптали дорожку и обозначили шинелями барьеры, дуэлянты разошлись по местам. Далее всё последовало очень быстро. Соперники начали сходиться, за шаг до барьера — первым — выстрелил Дантес. Пушкин упал. Данзас бросился к нему. Поэт приподнялся на локте. «Подождите! Я чувствую достаточно сил, чтобы сделать свой выстрел», — сказал он. Но так как в пистолет набился снег, секундант подал ему другой. Пушкин прицелился и выстрелил. Теперь упал Дантес. Но в отличие от Александра Сергеевича его рана не была смертельной.
Теперь нужно отвлечься от стремительности поединка и разобраться в каждой детали. Начнём, пожалуй, с условий. Пушкин согласился на них, даже не изучив. Его желание поскорее разобраться с обидчиком понятно. Но почему Данзас не настоял на том, чтобы поэт хотя бы взглянул на них? А ведь это входило в его обязанности.
Далее. Согласно дуэльному кодексу оружием заведовали секунданты: непосредственно на месте события решалось, кто из какого пистолета будет стрелять. В этом же поединке каждый приехал со своим оружием. Пушкин приобрёл пистолеты по дороге к месту дуэли. Был ли Дантес так же честен, неизвестно: знаем лишь, что он позаимствовал пару у знакомого. Вполне вероятно, у него была возможность пристрелять оружие.
Косвенно это подтверждает то, что, по заверениям пушкиноведов, Дантес целился в ногу, а попал в живот (о ране поэта немного позже). То есть он мог знать, насколько сбит прицел и куда следует направлять пистолет.
Об этом же говорит и племянник поэта Леонид Павлищев. По его словам, уже в преклонном возрасте Дантес рассказывал, что знал — он попадёт в живот, целясь в ногу.
Одни исследователи утверждают, что поэт и кавалергард стрелялись из кленовых дуэльных пистолетов калибра 12 мм французской фирмы Le Page. Принято считать, что хотя они и были мощными, но недостаточно точными, поэтому поединки с их использованием заканчивались либо бескровно, либо незначительными ранениями. Чтобы смертельно ранить человека, нужно было свыкнуться с таким оружием.
Другие специалисты уверены, что у Дантеса были пистолеты оружейника Карла Ульбриха. Однако секунданты утверждали, что у обоих дуэлянтов пистолеты были схожи. Что это могло означать? Это было одинаковое оружие, одной марки, или просто похожее внешне? Ведь если пистолеты были из разных пар, это изначально ставило участников поединка в неравные условия.
Криминалисты говорят о своём видении ситуации. По их мнению, Данзас уменьшил заряд пороха в пистолете Пушкина, надеясь, что д’Аршиак сделает так же, и это спасёт дуэлянтов. Однако секундант Дантеса не последовал примеру «коллеги», и выстрел француза стал смертельным для поэта.
Медики, наоборот, склонны думать иначе. По их мнению, именно минимальный заряд стал причиной смерти Александра Сергеевича. Как отметил производивший вскрытие В.И.Даль: «По направлению пули надобно заключить, что убитый стоял боком вполоборота и направление выстрела было несколько сверху вниз». Пуля была на излёте, а потому осталась в теле и вызвала сепсис. Если пороховой заряд был бы больше, пуля могла бы пройти навылет и не вызвала бы таких трагических последствий.
Тяжело раненный поэт тем не менее находит в себе силы приподняться и сделать ответный выстрел твёрдой рукой. Он попадает в соперника, но дальше начинается самое интересное.
В.А.Жуковский, который после дуэли несколько раз встречался с Геккернами и первые сведения о ней получил лично от Дантеса, писал: «Дантес упал, но его сбила с ног только сильная контузия. Пуля пробила мясистую часть правой руки, коею он закрыл себе грудь, и, будучи тем ослаблена, попала в пуговицу, которою панталоны держались на подтяжке против ложки».
Всё ли в этой фразе вам кажется вполне обыденным для дуэльной ситуации? Современникам поэта это объяснение показалось удовлетворительным. Во всяком случае, никто не осмеливался задавать лишние вопросы.
Итак, что же происходит? Пушкин приподнимается на левой руке и целится в противника. Дантес становится вполоборота к Пушкину, чтобы снизить возможность попадания в него пули, и поднимает правую руку с пистолетом, прикрывая грудь. Пушкин стреляет — Дантес падает как подкошенный, и поэту кажется, что он убил соперника. Но... Пуля лишь пробила мягкие ткани руки в районе локтя, затем ударилась о пуговицу под ложечкой и отрекошетила в сторону, не причинив особого вреда.
То есть сила удара была настолько велика, что Дантес упал, но при этом обычная пуговица оказалась для пули непреодолимым препятствием? Да и никаких внешних следов удара ни на груди, ни на животе француза не было.
Лейб-гвардии штаб-лекарь Стефанович осматривал Дантеса, после чего отметил в рапорте: «Руку носит на повязке и, кроме боли в раненом месте, жалуется также на боль в правой верхней части брюха, каковая боль обнаруживается при глубоком вдыхании, хотя наружных знаков контузии незаметно».
Уже во второй раз звучит слово «контузия». Что это такое? «Особый вид общего поражения организма, который возникает при внезапном непрямом воздействии на всё тело, или на его обширные участки. Чаще всего возникает от взрывной воздушной волны». Всё тело или обширные участки, а не точечное воздействие!
Так сильно контузить француза мог лишь металлический панцирь, принявший всю ударную силу пули. Многие исследователи считают это утверждение спорным. Да, нет никаких доказательств, что Дантес надел под сюртук защиту, но и обратное недоказуемо. Тем более что секунданты и в данном случае пренебрегли своими обязанностями: согласно дуэльному кодексу они должны были проверить одежду дуэлянтов, но это требование выполнено не было.
Опираясь на многочисленные исследования оружия 19 века, его мощности и пробивной силы, можно предположить, что было бы с Дантесом, если бы его слова оказались правдой. Пуля попадает в пуговицу и своей силой увлекает её за собой. Уже два посторонних предмета проникают в тело, причём в левую его часть, разбивают рёбра, и, рекошетя от них, хаотично поражают внутренние органы. Смерть настигает если не сразу, то в течение одного-двух дней. И это не страшная сказка, это реальность, которую довелось испытать Пушкину с той лишь разницей, что пуля Дантеса поразила его в тазовый район тела. В записке о вскрытии тела поэта В.И.Даль подробно описывает ранение Александра Сергеевича и его последствия.
...Роковое стечение обстоятельств, где все, кроме Дантеса, несерёзно отнеслись к своим обязанностям, или продуманная комбинация, где роли всех были прописаны заранее? В пользу второго говорит и удивительно мягкий приговор Дантесу, и его скорая высылка за пределы империи, и его дальнейшая сытая и спокойная жизнь. Хоть и встречается мнение о том, что француз до конца жизни сожалел о содеянном, намного увереннее звучат голоса его современников, утверждающие, что он гордился своим поступком и, представляясь русским аристократам, порою добавлял что-то вроде: «Тот самый Дантес, что убил Пушкина».