Первая часть статьи о начальнике внешней разведки госбезопасности в довоенный период и во время войны Павле Фитине заканчивалась тем, что от агента «Брайтенбаха», начальника «советского» отдела гестапо - В. Лемана был получен, подготовленный гестапо для Гиммлера доклад «О советской подрывной деятельности». Из него следовало, что у спецслужб рейха, значимых данных о деятельности резидентур НКВД и ГРУ в Германии не было.
Однако эта деятельность велась всё более активно и наступательно. Её главной задачей было предупредить руководство страны о возможной дате нападения на СССР, прежде всего, Германии.
Тем не менее после разгрома разведки в 1930-е годы она ещё не восстановилась, не хватало кадров. Несмотря на предпринятые Фитиным меры, резидентуры не смогли предупредить Центр о нападении Германии на Францию, Бельгию, Нидерланды в мае 1940-го. Не удалось 5 отделу ГУГБ НКВД добыть и план «Барбаросса», хотя разведке удалось выяснить его главные положения.
Правда, уже в июле 1940 г. чекисты проинформировали Кремль о переброске первых германских дивизий на нашу границу. А всего с июля 1940 по июнь 1941-го разведка направила в политбюро ЦК ВКП(б) более 120 подробных сообщений. В них докладывалось не только о военных приготовлениях Третьего рейха, но и о планах ограбления территорий СССР, которые предполагалось захватить.
Тем не менее глава НКВД Л. Берия, осведомленный о том, что И.В. Сталин войны очень не хочет и стремится отвести её от страны, грозился «стереть в лагерную пыль» любого, кто заговорит о предстоящем нападении Германии на Советский Союз. Начальник разведки и сам хорошо знал, что Сталин считает, что войну между Германией и СССР попытаются спровоцировать либо Англия, либо кто-либо из высоких нацистских военных.
Однако резидентуры разведки в Берлине, Риме и др. столицах были настойчивы: война может начаться в любой день!
Опытный разведчик-нелегал Василий Зарубин, встретившийся в Шанхае с агентом "Друг" - Стеннесом, состоявшим военным советником у Чан Кайши, доложил в Москву, что, по его данным, нападение Германии состоится в мае 1941-го. Чуть позднее он, со слов германского дипломата высокого ранга, сообщил Зарубину приказ Гитлера: война должна начаться не позднее 24 июня.
Размышляя над шифровкой Зарубина, П. Фитин вспомнил, что разведка уже 8 раз называла разные даты нападения на СССР. Больше всего разведдонесений указывали на май. Но тогда, вермахт вторгся в Югославию и на остров Крит. И вот теперь сообщается новый срок. Какова его достоверность? Ведь фюрер, известный мастер блефа, нападение на Францию переносил 38 раз! Однако интуиция и глубокое знание ситуации вселяли в Павла Михайловича уверенность, что на этот раз информация надёжна.
В апреле 1941 г. Центр получил сообщение из Лондона от Кима Филби, работавшего в британской разведке. Он сообщал, что у советских границ развернуто 127 немецких дивизий, в том числе 58 - в Польше. Всего у Германии насчитывается 223 дивизии. Эта информация подтверждалась из Болгарии. Только после войны стало известно, что фактически эта цифра была выше на 50 дивизий.
К маю 1941 года резидентуры сообщали уже не только места дислокации немецких дивизий, но и частей, подразделений, казарм и штабов. В апреле–мае руководству страны были доложены новые сведения о приготовлениях Германии к нападению. Сообщалось об укреплении мостов, скрытной концентрации переправочных средств, о завершении строительства рокадных дорог, выгрузке боеприпасов прямо на грунт (то есть, не для хранения), о переоборудовании школ под госпитали, введении частичного затемнения и др.
Однако разведка не имела данных о том, какими силами и в каком направлении противником будет нанесён главный удар.
В феврале 1941 года был создан Наркомат госбезопасности. Его возглавил Всеволод Меркулов. Одновременно политбюро ЦК ВКП(б) учредило Координационный совет (КС) всех разведслужб СССР, в состав которого вошли руководители НКВД, НКГБ, наркоматов обороны и ВМФ. Однако развернуть работу КС не успел. Мероприятия по ведению разведки в период войны так и не были разработаны.
16 июня 1941 года из берлинской резидентуры пришло срочное сообщение «Старшины», в котором говорилось: «Все военные приготовления Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удара можно ожидать в любое время».
Эти сведения Фитин срочно доложил наркому. Германское отделение срочно подготовило обобщенную информацию по данным разведки для Сталина.
Уже в ночь с 16 на 17 июня Фитина вызвал В. Меркулов и сообщил, что в час дня их ожидает Сталин. В Кремле обоих пригласили в кабинет вождя. Тот поздоровался с вошедшими кивком головы, но сесть им не предложил, да и сам не садился, слушал доклад, расхаживая по кабинету. Иногда он прерывал Фитина, чтобы задать вопрос или сосредоточиться на отдельных его моментах.
Подойдя к большому столу, на котором стопками лежали многочисленные документы и докладные записки, Сталин, не поднимая головы, сказал: – Прочитал ваше донесение... Выходит, Германия собирается напасть на Советский Союз? Нарком госбезопасности и его подчиненный молчали. Сталин продолжал расхаживать по кабинету, изредка попыхивая трубкой. Наконец, остановившись перед ними, спросил: – Что за человек, сообщивший эти сведения?
Фитин подробно охарактеризовал «Старшину», подчеркнув, что он близок к нам идейно, работает в Министерстве воздушного флота и хорошо осведомлен. Оснований сомневаться в его неискренности у разведки нет.
Вновь возникла напряженная пауза. Нарком не проронил ни слова. Сталин, подойдя к своему столу, бросил:
– Дезинформация! Можете быть свободны...
На рассвете Фитин вышел из своего кабинета на Лубянке. После встречи со Сталиным минуло несколько дней и почти постоянно его мучительно преследовал вопрос: неужели сообщение «Старшины» – дезинформация? С этими тяжелыми мыслями он приехал домой. Телефон зазвонил сразу же, как он только прилег.
Было пять часов утра 22 июня 1941 года. В трубке раздался голос дежурного по Наркомату госбезопасности:
– Товарищ генерал, вас срочно вызывает нарком! ...
Уважаемые читатели, если вам материал понравился, ставьте палец вверх и подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить продолжение.
