Это второй роман Набокова – писатель работал над ним с лета 1927-го по лето 1928-го в Германии. Мой экземплярчик, изданный в 2004-м в Москве, выглядит вот так, но были и перечитывания в интернете, и прослушивание аудиоверсии в исполнении прекрасного Евгения Терновского.
Однако в бумажном варианте книга мне особенно дорога. Во-первых, потому, что я выбрала её когда-то в магазине по интуиции – название заинтриговало. Во-вторых, её после этого не единожды брали почитать мои друзья. В-третьих, книга, которую прочитали – и вернули!..
По сюжету
Двадцатилетний Франц переезжает из провинции в столицу, где троюродный дядька, успешный коммерсант, берёт его приказчиком в свой магазин. У дядьки обнаруживается очень привлекательная жена, а у Франца – заряд молодости, впечатлительности и страстности. Всё это позволяет ему закрутить роман с Мартой, а позже вместе с ней планировать убийство ничего не подозревающего благодетеля.
Весь мир – колода карт!
В произведении описан тот же мир, которй мы встретим в "Машеньке", "Соглядатае", рассказах "Облако, озеро, башня", "Королёк", "Сказка", "Возвращение Чорба". Неприязнь к немецкому быту на этот раз не мешает воссоздать его красочно и оригинально: мир в романе уподобляется карточной колоде, в которой царствует Драйер и такие, как Драйер. Они сытно едят и сладко спят, стремительно богатеют и разоряются, хвастают богатством и боятся бедности, – но беда, как мы увидим ниже, не в этом.
Для Драйера мир – игра: человек видится ему как застывший, некогда составленный образ (карточка, кукла), от жизни он больше всего ждёт удивительной случайной комбинации, и для этого не прочь присовокупить к имеющимся впечатлениям впечатления из путешествий.
Есть в романе и ещё один хозяин – хозяин квартиры, которую снимает Франц. Это джокер, шут. Не случайно на вопрос Марты
– А как насчёт услуг, уборки?
Старичок ткнул себя пальцем в грудь.
– Всё – я, – сказал он. – Всё – я. Только я.
Как прислуга, старичок прибирается в комнате и носит Францу кофе; как мать или жена, провожает его на службу. Как Драйер, важничает: в лице этого шута высмеяна способность человека любую, даже такую маленькую власть, использовать и раздувать. Пародия на Драйера проступает в таких деталях, как несуществующая жена (палка в парике – чучело, кукла), мнимая власть человека над окружающими (когда Франц, расплатившись за последний месяц, только готовится к отъезду, старичок делает вид, что происходящее – результат его воли: фух – и нет жильца, "вы уже не существуете").
Реализуется в сюжете и ещё одна функция карт – это функция гадания. Предсказать набоковский сюжет невозможно, зато следить за тем, как формируется судьба героев, одно удовольствие.
Многие сюжетные повороты представлены как игра случая:
На лице Марты была изумительная улыбка. Он только не заметил, что глядит-то она не на него, а как-то через его голову, улыбаясь не ему, а доброй, умной судьбе, которая так просто и честно предотвратила нелепейшую катастрофу.
– Нам повезло... Судьба нас чудом спасла, – рассказывала она потом Францу. – Но это урок.
Судьба же в конечном счёте спасёт Драйера от гибели:
То, что судьба поселила изобретателя именно там, – знаменательно. Этот путь проделал Франц, – судьба вдруг спохватилась, послала – вдогонку, вдогонку, – синещёкого человека, – который об этом, конечно, ничего не знал, и никогда не узнал, – как вообще об этом никогда не узнал никто.
Нужно, наверно, добавить, что все три темы – игра, фокус (вымысел, иллюзия) и судьба – красной нитью проходят через все произведения Набокова. Можно предположить, что автор сам, подобно Драйеру или фокуснику, в произведении позволяет себе играть с ними (властвовать), но в реальности они всерьёз его занимают.
Герои
Мне кажется, комбинация, описанная в романе, могла бы выглядеть так:
Драйер и Франц одной масти, так как родня и светловолосы, Марта – брюнетка, роковая женщина для обоих. Пиковая дама в раскладах олицетворяет властную особу, злую судьбу, козни врагов – и одновременно, если иметь в виду картинку, это само изящество с мадоннообразным профилем, даже намёк на тёмные волоски над верхней губой и прототип кротового пальто с малиновой подкладкой можно рассмотреть (знать бы, на какую колоду опирался при написании Набоков:))
Многочисленные символы, разбросанные по тексту, как бы подтверждают ситуацию: на любовный треугольник намекают номер такси 22221, на море супруги селятся в 221 номере, да и сама фамилия Драйер -- очевидно, от немецкого "драй": третий лишний.
Комбинация отражает иерархию героев – по социальному статусу, возрасту, уверенности в себе. Следуя этой логике, второстепенных персонажей можно также соотнести с какими-либо картами.
- Старичок, как отмечалось, – джокер.
- Эрика, бывшая возлюбленная Драйера, учитывая её легкомысленность и светловолосость, – бубновая дама, её сын – валет.
- Вилли Грюн с женой – король и дама треф. Примечательно, что в одной из колод изображение крестовой дамы, в зелёном платье и с длинными серьгами, очень похоже на описание жены Грюна. В гаданиях трефовой дамой обозначается женщина, далёкая от романтики и личных отношений – деловая и практичная. Учитывая разницу в возрасте Вилли и его супруги, легко заподозрить, что это брак по расчёту.
В чём подвох?
Картинки, куклы – и такая буря эмоций... Мир плоский – и одновременно столько красоты! В критике и отзывах натыкаюсь на мнение, что это пародия, в романе ни одного положительного героя – но куда девать все эти шёлковые искры и нежные молнии? В чём, в конце концов, подвох?
Ну начнём с того, что положительные герои – это не про Набокова: между "как должно быть" и "как бывает" он безусловно выбирает второе и тем самым попадает в десятку. Можно сколько угодно морализаторствовать и наставлять, но если сказанное не имеет общего с действительностью, место ему в этой действительности едва ли найдётся. У Набокова – с точностью до наоборот, поэтому его герои выходят очень живые и настоящие.
Кроме того, чтобы подобраться к разгадке, вспоминаю, что я вообще знаю о немцах. Пиво, сосиски с капустой, Октоберфест... Лающий язык, но Гёте, Новалис с синими цветами, "Лунная соната"... Порядок, педантичность, сдержанность... Стоп! А что о них рассказывает Набоков?
Что-то очень похожее, при этом главная беда героев – не само потакание животным инстинктам, а их приоритет перед миром чувств. Ни говорить о себе, ни интересоваться другими здесь просто не принято. Вот когда люди становятся куклами – когда не выражают того, что у них на душе, и не получают обратной связи! Мир человека замыкается на нём самом, и уже не одна, а все улицы заканчиваются тупиками.
- Вот почему садовник после гибели шофёра Драйеров намекает на бедственное положение семьи покойного, но не может прямо попросить о помощи. Драйер же, обо всём на свете судящий по себе и ни в чём не испытывающий нужды (кроме жажды чего-то необычного), даже не догадывается её предложить.
- Вот почему Фрида, мучаясь от зубной боли, не жалуется, не берёт отгул, а продолжает прислуживать Марте с Францем. Вот почему сама Марта, заболев, не отлёживается, а глушит боль аспирином и идёт на праздник.
- Вот почему родители Марты уговаривают её выйти за богача, заботясь о благосостоянии очаровательной бесприданницы и не принимая во внимание, что рано или поздно она по-настоящему влюбится (вспомним, кстати, ещё одну бесприданницу, русскую, но тоже упрекавшую окружающих, что они относятся к ней как к кукле). Впрочем, ответ на этот вопрос в тексте есть – сестра Марты, её подруги имеют любовников, и Марта поначалу пытается пойти тем же путём, но очень быстро обнаруживает, что игра на два фронта не для неё (это делает ей честь, в отличие от способа, которым она собирается выйти из положения. Между тем альтернатива мелькает: Пифке служит, жена его тоже служит...).
- Вот почему мать Франца – впечатлительного, нежного Франца – ничего не знает ни о былых обидах сына, ни о щемящей любви с его стороны (сцена перед отъездом, когда он засыпает в обнимку с материной шалью).
- Вот почему Марта никогда не узнает, в какой момент и как сильно изменилось к ней отношение возлюбленного.
Апогея качество достигает в центральном, самом сильном по положению и, пожалуй, самом привлекательном герое – Драйере (уж он-то, казалось, мог бы себе позволить). Его грубость и толстокожесть создаётся старательно, крупными мазками, зато маленькими штришками по тексту раскидано и нечто другое...
Вспомните, как он смотрит на Эрику, живущую чувством, родившую – необдуманно, поддавшись , вероятно, очередному любовному порыву, – ребёнка. Между тем Эрика единственная в романе называет Драйера по имени (собственно, от неё мы и узнаём, что "рыжую гадину" зовут Курт) и решается озвучить свои чувства: после расставания она страдала. Этим признанием она испортила всё дело: раньше Драйер вспоминал весёлые деньки, а теперь что? Дрянь какая-то! Как тогда, когда в мьюзик-холле запели о любви. Как то, что он испытывает к Марте, но высмеивает и отталкивает, – искренность, сентиментальность, нежность. Словом, дрянь! Не принято, не положено! Именно в этом драматизм развязки, и всякий раз, доходя до красоты, которая уходит и которой не успеваешь сказать, я не могу сдержать слёз...
Зато говорить об этом романе могу бесконечно. Но лучше – ещё раз почитаю. Если вы – тоже, делитесь своими наблюдениями в комментариях.
