По пути из Гиляна в Голестан по южному берегу Каспия пейзаж неуклонно меняется, становясь всё более сухим. На горах по-прежнему густые леса, но по долинам рисовники сменяются пшеничными полями:
Среди которых мелькнёт то оплывший курган, то одинокий мавзолей:
Море становится ближе - в юго-восточном углу Каспия в берег вдаётся Горганский (Астрабадский) залив - мелководная закрытая лагуна. Далёкая полоса земли - не мираж: берег Мазендерана, даже при всех строгостях Исламской республики остающийся её главной ривьерой, здесь продолжается на 54 километра длинной низменной косой Миянкале, у оконечности которой и лежит Ашур-ада:
Поезд минует городок Бендери-Гез (17 тыс. жителей), стоящий аккурат в юго-восточном углу Каспийского моря, где берег поворачивает под прямым углом. И здесь, раз уж меня интересовала Русская Персия, я вполне мог бы покинуть поезд:
Известный с 1821 года как рыбацкая деревня, к 1857 году под защитой Ашур-ады Гязь (как его называли тогда) успел превратиться в полноценную факторию российских купцов. Умышленно пишу "российских", так как купцами этими были отнюдь не русские, а армяне из Баку и Астрахани, к которым интенсивно подселялись их соплеменники из Тегерана и Исфахана. Были они не то чтобы многочисленны, но богаты и влиятельны, так что при Реза-шахе Пехлеви один из них даже вошёл в иранский парламент.
На привокзальной площади (сам вокзал справа) стоит городская управа с характерной маякоподобной башней (1925), а ещё в персидской википедии указаны такие памятники архитектуры, как таможня, построенная в 1902 году по проекту из Бельгии (!), начальная школа (1908), два хлопкозавода, пущенных в 1915 и 1919 годах, и электростанция, которую в 1917 году организовал некий "русский купец Касим". В конце 1920-х годов их дополнили почта, казначейство, средняя школа и банк... но ехать в город ради нескольких старинных домиков - это, пожалуй, даже для меня перебор. Вернее, до поездки я ещё колебался, но в итоге так и поленился оставить здесь уютный спальный вагон:
Как Энзели в конце 19 века потеснили старый Пир-Базар на лагуне, так и Бендери-Гез на заливе потеснил Мешхедесер на открытом Каспийском море. Но в 1930-х годах и ему пришло время потесниться: в 20 километрах далее по берегу Астрабадского залива Реза Пехлеви заложил новый порт Бендер-Шах, ставший начальной станцией Трансиранской железной дороги. Бендери-Гез стремительно пришёл в упадок, и даже хлопкозаводы его встали в 1951 году. Расцвет Бендери-Шаха, впрочем, тоже был недолгим - понемногу вся каспийская навигация Ирана стянулась в Энзели. В 1979 году сам шах был низложен и проклят, а потому и город переименовали в Бендери-Туркмен:
Среди унылых внешне и предельно функциональных вокзалов Ирана здешний выделяется башенкой, на которой есть даже какой-то декор и косые ряды окон, намекающие на винтовую лестницу внутри.
Разделив в 1907 году сферы влияния в Иране по северу и юго-востоку, русский царь и английский король быстро обнаружили, что в двери к персидскому шаху всё чаще стучится германский кайзер. А поскольку персы к тому времени порядков устали от обоих своих сюзеренов, "алемани" пришлись ко двору. В общем, с началом Первой Мировой войны Россия и Англия кинулись экстренно строить железные дороги - не столько для торговли, сколько для экстренной, в случае ЧЕГО, переброски своих войск в Иран.
Две магистрали должны были пересечь страну "конвертом": от Кавказа до Индии и отТуркестана до Месопотамии. Причём последнюю Россия собиралась строить вместе не с Англией, а с другими союзником по Антанте - Францией. Но по факту до 1917 года успели проложить лишь несколько десятков километров путей от границ до Тебриза и Захедана на разных концах стран. Сам проект, однако, запомнил Реза Пехлеви, и став шахом, буквально сразу же к нему вернулся: по Трансиранской магистрали он явно хотел импортировать в отсталую Персию ХХ-й век.
Русским и англичанам было уже не до того, да и не пустил бы их сюда Реза-шах скорее принципиально: северную часть магистрали он отдал немцам, южную - американцам, но в начале 1930-х годов и те, и другие покинули проект. Их место заняла маленькая и лишённая колониальных амбиций Дания, привлекавшая подрядчиков со всей остальной Европы. Например, мосты, тоннели и петли Эльбурса тут проектировали итальянцы и австрийцы, рабочими же по всей длине стройки были персы.
К 1938 году от Бендер-Шаха на Каспии до Шапура на Персидском заливе открылось сквозное движение через Тегеран, а в 1964 году Бендери-Шах перестал быть конечной станцией - линию продлили в куда более крупный Горган. Но башенка как бы напоминает, что этот вокзал для Ирана значит куда как больше, чем 2-минутная стоянка в расписании:
С виадука хорошо видно депо, не слишком отличающееся от второстепенных станций России:
О транспорте Ирана, включая его железные дороги, я напишу ещё отдельный пост...
А пока что пойдём в город. На привокзальной площади - пара образцов путейского зодчества:
В том числе во вполне типичном для Ирана печальном облике руин:
В самом городе на улицах встречаются то юрта:
То лодка:
На домах - странные талисманы:
И под чадрами местных женщин то и дело мелькают рукава и штанины ярких, как графика старых компьютерных игр, цветов:
Бендери-Туркмен - это вовсе не боец из велаята добробата "Туран", мечтающий о победе демократии в Ашхабаде, и даже не псевдоним Остапа Ибрагимыча на Турксибе. "Бендер" на фарси - это порт, и "портовый" префикс в Иране добавляют к любому городу, куда может причалить что-то крупнее вёсельной лодки.
Соответственно, в 1979 году этот городок переименовали из Шахского порта в Туркменский порт. И это справедливо: 3/4 населения города составляют самые что ни на есть туркмены, а в центре, в окружении танцующих джигитов, возвышается памятник Матумкули - как в Хиве, в одном из медресе которой учился этот туркменский поэт 18 века:
Ведь кочевники Каракум не зря держали в страхе весь Хорасан, а в Хиве порой меняли ханов. Для русского царя они в Туркестане были скорее помехой на пути колонизации, и уж точно, что он не ставил цели собрать все их племена под свою власть.
Теперь из 8 миллионов туркмен в самом Туркменистане живёт чуть более половины, ещё примерно миллион - в Афганистане, ну а в Иране - вторая по величине туркменская община в 1,4 миллиона человек. У Каспия это йомуды - самое крупное и грозное туркменское племя, в 1885 году разрезанное границей буквально "по живому" - у многих йомудских родов зимние кочевья были от Атрека к югу, а летние - к северу.
Как курды и белуджи, туркмены для персов та ещё головная боль - мало того, что тут вяло тлеет ирредентизм, просыпающийся от любых потрясений что в Иране, что в Туркмении, так ведь туркмены ещё и сунниты. И самая большая мечеть Туркменского порта если не турками построена, то - в подражание туркам:
Перейдя железную дорогу по виадуку, я надеялся дойти до Каспия по прямой, но после пары зажелезнодорожных кварталов начались какие-то поля и канавы, по которым я блуждал ещё несколько километров:
А выйдя на асфальт, я увидел впереди ряд газгольдеров, при ближайшем рассмотрении оказавшихся юртами:
Как уже не раз говорилось, внутренний туризм в Иране развит на вполне европейском уровне, и потеряв портовые роли, Бендери-Гез и Бендер-Туркмен остаются курортными городками "второго ряда". Юрты у берега - ни что иное, как Туркменский базар:
С первого же взгляда туркменская юрта не похожа ни на монгольскую, ни на кипчакскую. Хотя к последней она гораздо ближе: и у казахов с киргизами, и у туркмен купол юрты держится на изогнутых жердях. Но только у туркмен, в особенности как раз у йомудов, сам купол гораздо более пологий, а стены снаружи дополнительно укреплены циновками - сырость Каспия и пыль Каракумов определённо не лучшим образом сказывались на сохранности войлока.
Да и сами запчасти юрты у туркмен называются иначе: потолочное окно - туйнук (у казахов - шанырак), решётка стен - тэрим, а её сегменты - ганаты, коих обычно было всего 4, и только сами жерди у всех тюрок неизменно зовут "ук".
Ещё более иначе выглядит внутреннее убранство - вернее, сами-то его элементы те же, но туркменское декоративно-прикладное искусство с его сдержанной гаммой и выверенной геометрией мне определённо нравится больше казахского или монгольского. Пожалуй, совершеннее в своём почти модернистском минимализме всё это только у "интеллигентных кочевников" каракалпаков.
А в общем очень жаль, что с туркменами я впервые знакомлюсь именно здесь, а не в закрытом ото всех (включая иранских соплеменников) Туркменистане.
Вид туркменок очень колоритен:
Так что любуешься всем этим, даже не задумываясь о том, что перед тобой банальный сувенирный ряд:
Самый ходовой товар - платки, реже - всякая мелкая всячина:
А за национальную кухню в разгар Рамадана отвечают гурт (туркменское название курута) и знакомые мне по Мангышлаку лепёшки из верблюжьей сгущёнки:
Хоть немного, на несколько десятков слов, знакомая тюркская речь буквально ласкала мне слух. Туркменский язык оказался неожиданно мелодичен - не такой жёсткий, как казахский и киргизский, но и не такой липко-мягкий, как узбекский и азербайджанский. Девушка из сувенирной лавки, заливисто смеясь, удивлённо спрашивала меня, как это иностранец может обходиться без гида - иностранцы тут явно очень редкий гость, и если алемани да инглизы ещё иногда заходят, то руси я был наверное первым на памяти здешних торговцев.
