Барокко - один из самых захватывающих периодов в истории мирового искусства. Произведения этого времени полны загадок, которые заставляют зрителя вновь и вновь возвращаться к ним, вглядываясь в полотна и вдумываясь в их содержание. Лично для меня такой загадкой стала картина Караваджо "Обращение Савла".
Библейский сюжет, использованный художником и до этого был востребован мировой живописью, к нему обращались такие мэтры живописи эпохи Возрождения как Микеланджело и Брейгель (но об этом как-нибудь в другой раз). Хотя опять же, сравниться по популярности с эпизодами из жизни Христа данный сюжет не может.
Самое интересное здесь - это отношения между Савлом и конём. Традиционно, изображение всадника - это изображение персонажа героического или благородного толка, который твёрдой рукой подчиняет иррациональные силы. Такой персонаж долгое время был (и остаётся) идеалом. Караваджо выбирает для своего Савла кардинально другой вариант.
Трактовка сюжета о нисхождении божественного света на Савла через падение святого с коня была выработана ещё до Караваджо, причём именно в рамках живописного искусства (в тексте Библии таких подробностей нет). Но это падение обычно или не акцентировалось или представлялось как отказ святого от его воинской сущности - он больше не гонитель христиан, преследующий их с мечом, а поборник Христа.
Караваджо, скорее, возвращается к более традиционной трактовке всадника как рационального, контролирующего иррациональную лошадь, но эта связь видоизменяется в соответствии с барочной эстетикой. Всадник теперь находится под лошадью, он больше не контролирует её и в этот момент происходит нисхождение божественного света.
При этом нельзя сказать, что художник утверждает такой способ отношений, про котором иррациональное доминирует в человека. Речь в картине идёт об утверждении нового типа гармоничного сосуществования человеческой души - гармонии чувства и разума, которая подчёркивается за счёт эллипса, образуемого руками Савла и телом лошади.
Савл, отпустивший свою чувственность пребывает в состоянии расслабленном, спокойном. Он открыт божественному явлению. Это тип отношения, свойственный больше философии исихазма, чем римской католической церкви. Но это тип отношения с миром также характерный в большей степени и для барочной культуры.
В эпоху барокко, когда мироощущение человека пошатнулось, созданные предыдущими эпохами чёткая картина религиозного устройства вселенной и антропоцентрическая модель Возрождения были разрушены, ему, в общем-то, не оставалось ничего кроме обращения к своим чувствам. Отказ от рационального - это отказ от уже созданных до тебя моделей мироустройства, именно этот отказ, с точки зрения эстетики барокко и позволяет человеку вступить в отношения с божественным.
Караваджо вписывает Савла в эту эстетическую концепцию, изображая его как персонажа, проникнутого божественным за счёт отказа от контроля за чувственной составляющей. И эта интерпретация была бы вполне очевидной и достоверной, если бы не третий персонаж картины, значительно усложняющий смысл, вкладываемый художником в произведение.
Речь, конечно же, о "слуге", твёрдой, напряжённой рукой, удерживающем коня. Этот персонаж полностью противопоставлен Савлу, он находится в тени, в крайнем напряжении, его одежда проста, а лицо обращено в сторону от божественного света. Композиция картины построена таким образом, что мы не видим всех ног коня, из-за чего ноги этого человеческого персонажа становятся ногами животными - теперь перед нами не лошадь, с которой упал всадник, а своеобразный кентавр, отшатывающийся от божественного света.
О чём же говорит присутствие "кентавра"? С одной стороны, если не проводить слияния персонажа человеческого и лошади, то "слуга", поддерживает уже обозначенную идею - он стремится удержать чувственное, иррациональное, из-за чего божественный свет не прикасается к нему, он оказывается лишённым божественного влияния. И это полностью укладывается в уже обозначенную концепцию и эстетическую модель барокко.
С другой стороны, этот "кентавр" - это своеобразное предупреждение. Если Савл и конь - это гармонично сосуществующее разумное и чувственное, разъединённые и осознающие себя. В этих отношениях разумное не стремится слиться с чувственным, но доверяет ему, оставаясь одним целым. В то же время "кентавр" - это крайняя форма слияния чувственного и разумного, в этом слиянии не ясно кто кем управляет и где заканчиваются границы одного и начинается другое. Такое слияние оказывается неподходящим для идеального человека, которого стремится изобразить Караваджо.
Таким образом, художник, действую полностью в рамках барочной традиции (во многом создавая эту самую традицию) усложняет посыл - он не полностью изгоняет рациональную составляющую из человека, он формирует человека, в котором каждой из составляющих отведено своё место в их гармоничном сосуществовании. Именно такой человек, оказывается способным воспринимать божественный свет в самом широком смысле этого слова.
