"Я никогда не была феминисткой, как некоторые женщины из моего круга. Феминизм внушал мне чувство отвращения. В древности скифские племена сооружали около дороги изваяния – высеченные из каменных глыб человеческие фигуры: они состояли из туловища и головы, но рук и лица у них не было. Нельзя было разобрать, мужчина это или женщина; их называли "каменные бабы". Феминизм представлялся мне производством каменных баб. Женщины хотели сравняться с мужчинами и превращались в какие-то грубые, бесформенные существа,
- это цитата принадлежит достопочтенной даме в годах, приличного дворянского рода, записана из разговора с архимандритом Рафаилом и вставлена им же в книгу "В поисках истины". Состоялась эта беседа почти в тоже самое время, когда в Российской империи становились популярны романы, о которых сейчас и поговорим:
«Эмансипированные женщины» Болеслава Пруса и «Демонические женщины» барона фон Захер-Мазоха
Высказывания польского писателя Болеслава Пруса разных лет говорят о том, что он со всей серьезностью относился к борьбе за равноправие женщин, за их право на труд и образование. «Вытащить женщин из этого унизительного состояния, — писал Прус в 1888 году, — сделать их людьми и эмансипировать — это задача первостепенной важности для страны. Трудно себе представить, сколько здоровых сил скрывается за словом „равноправие“.
Вместе с тем в некоторых своих статьях Прус высмеивает поверхностные представления об эмансипации, тех женщин, которые видели эмансипацию в том, чтобы одеваться по-мужски и стричь коротко волосы. «Самые радикальные, — рассказывает писатель в одном из фельетонов 1896 года, — оделись в брюки и пиджаки, уверяя, что женщины ничем не отличаются от мужчин».В романе «Эмансипированные женщины» Прус юмористически изображает панну Говард, ее антагонисток по руководству обществом, «эмансипированных» пани Папузинскую, «которая играла на фортепиано, как Лист, пела, как Патти, рисовала, как Семирадский, писала романы, как Виктор Гюго», и пани Канаркевичову, которая учила наизусть большую энциклопедию Оргельбранда. Но вместе с тем Прус с большим сочувствием изображает женщин, которые трудятся, чтобы содержать себя и своих близких. Это бедные жительницы пансиона пани Бураковской, это скромные женщины-труженицы на собрании «эмансипированных». К числу «эмансипированных женщин» относятся и героини романа, которым отдано больше всего симпатий автора — пани Ляттер и Мадзя Бжеская.После того, как читатель узнает о трудном материальном положении пани Ляттер – одной из главных героинь, хозяйки пансиона для «благородных девиц», как написали бы русские коллеги Пруса, мы видим следующий диалог между этой владелицей разоренного пансиона и молодой классной дамой пани Маргаритой:
- Они беседуют об очень умных вещах.
- Наверное, о независимости женщин?
- Нет, о том, что женщины должны сами зарабатывать себе на жизнь, что они не должны быть слишком чувствительными и во всем должны походить на мужчин: быть такими же умными, такими же смелыми…
- Зайди ко мне, Мадзя, после шести, я дам тебе работу, - смеясь сказала пани Ляттер».
Отличная шутка писателя о противостоянии между настоящей женщиной, которая всю жизнь работала, воспитывала детей и боролась с лишениями – начальницей пансиона и тщеславной, напыщенной «эмансипанткой» классной дамой панной Говард.
Панна Говард – это воплощенное знамя эмансипации. Ненавидит мужчин, «потому что не умеет с ними обращаться», думает, что они все влюблены в нее, подбивает девичьи неокрепшие души на неприличные поступки, противоречащие общественной морали, якобы несущие праведный вызов «этому закостенелому обществу». Однако это приводит лишь к внебрачной беременности девушки из пансиона, внявшей ее идеям – панны Иоаси. Панна Говард много сплетничает из-за неимения дел и неумения ими заниматься, часто меняет свои намерения на противоположные, но все так же праведные. Все это объясняет единственным – кознями противников эмансипации.
Эта книга Болеслава Пруса помогает понять разницу между действительно эмансипированными женщинами и такими «жертвами моды», как панна Говард, которые вносят негативный оттенок в понятие «женской эмансипации».
Книга "Эмансипантки" выходит в Польше в 1894-ом году, а в Австрии после смерти Леопольда фон Захер Мазоха в 1895-ом выходит сборник с названием «Демонические женщины» и это после знаменитой «Венеры в мехах» 1870-ого года и «Мардонны» 1883-его года издания. Как пишет в предисловии к изданию «Демонических женщин» Лариса Полубояринова, смысловым центром этих восьми небольших новелл выступает образ сильной, властной и жестокой женщины, находящей наслаждение не столько в близости любимого человека, сколько в упражнении своей беспредельной власти над ним.
Разумеется, все они: красавица – крестьянка Теодора («Теодора»), Матрена («Живая скамья»), богатая итальянская принцесса Леонида («Демоническая женщина»), графиня Бернардина («Вторая молодость»), русская циркачка Асма («Асма»), рыжая плантаторша («Рыжие волосы») и фрейлина Власта фон Миловитц («Власта») в первую очередь наследницы Ванды фон Дунаев – «Венеры в мехах», как дети одного автора. Но между ними и Саломеей Оскара Уайльда тоже много общего, как и с Кармен Проспера Мериме, - все они жаждут если не любви, так смерти. Ничего общего с существованием жительниц пансиона демонические женщины не имеют. Они спешат жить и получать больше и больше от нее. Они наполнены страстями и страданиями, но страдая сами, они мстят и заставляют платить за эти страдания всех вокруг. Они наполнены демонической разрушительной силой. И рядом с ними пани Ляттер, эмансипантка пани Говард кажутся лишь бледными бескровными призраками женщин.
Кармен и Вера Павловна
Кармен — героиня одноименной новеллы Проспера Мериме, написанной в 1845 году.
Юная цыганочка поражает любознательного и добропорядочного филистера своей «странной, дикой красотой» и экстравагантностью поведения. Кармен - для путешественника — порождение чужого мира, психологический курьез, этнографическая достопримечательность.
«Приспешница дьявола» вызывает у ученого француза интерес, смешанный с отчуждением и страхом. В дальнейшем рассказчик сравнивает цыганку то с волком, то с молодой кордовской кобылицей, то с хамелеоном.
Второй повествователь, разбойник и контрабандист Хосе Наварро, пишет портрет героини «красками любви». Смутившая душу Хосе, заставившая его изменить солдатской присяге, вырвавшая героя из естественной для него среды, Кармен рисуется ему колдуньей, самим дьяволом, а то просто «хорошенькой девчонкой». Но непреодолимо влекущая, преступная и загадочная цыганка по существу чужда своему любовнику так же, как недолго ее наблюдавшему путешественнику. Непредсказуемость героини, видимая алогичность ее поведения, наконец, ее ворожба видятся Хосе враждебными проявлениями цыганского образа жизни.
Третий (и самый важный) повествователь — это автор. Кармен тем не менее воспринимается как осязаемый, живой человек. Кармен— не самая добродетельная литературная героиня. Она жестокосердна, лукава, неверна.
«Она лгала, она всегда лгала»,— жалуется Хосе.
Однако ложь Кармен и ее непредсказуемые выходки, мрачная затаенность, имеют для автора (а следовательно, для читателя) совсем не тот смысл, который придают «отрицательным» проявлениям героини ее знакомцы. Символика образа Кармен связана множеством нитей с фольклорно-мифологическим комплексом, причем не только испанским.
В облике цыганки «значащим» оказывается почти все: сочетание цветов в костюме, белая акация, подаренная затем Хосе. Внимательный этнограф и чуткий художник, Мериме определенно знал, что красное (красная юбка в момент первой встречи героини с Хосе) и белое (сорочка, чулки) в сочетании наделяется мистическим значением, связывающим кровь и смертную муку с очищением, женское начало — с животворящей страстью. «Колдунья» и «дьяволица», Кармен до сих пор рисуется воображению поэтов и художников с цветком акации, непременным своим атрибутом. Это обстоятельство также не случайно. Символика акации в эзотерическом предании древних египтян (вспомним, что Мериме приводит легендарную версию о египетском происхождении цыган) и в христианском искусстве выражает одухотворенность и бессмертие. Многочисленны структурные «этажи» образа Кармен. Его праоснова, несомненно, связана с образом колдуньи в испанском фольклоре, прежде всего, с демоническими фигурами Ламии и Лилит, магически прекрасными, но губительными для мужчин соблазнительницами. Особенно существенна в Кармен тема Лилит, апокрифической первой жены Адама, находившейся с первым человеком в неизбывном конфликте по поводу равенства на земле. Демоническая природа Кармен может быть истолкована по-разному.
Артистичная героиня, постоянно меняющая облики («сущий хамелеон»), не прочь «примерить» и личину дьявола, вызывая этим суеверный ужас Хосе. Однако, по-видимому, демоническое начало героини — эмблема изначально-природного, конфликтующего с поработившей Природу христианской цивилизацией. Мстительная, разрушительная деятельность «приспешницы дьявола» осуществляется от имени безымянных, но сущностных сил, олицетворением которых оказываются цыгане.
Очень быстрая адаптация образа Кармен в социокультур-ном пространстве, превращение героини Мериме в т.н. «вечный образ», сопоставимый в этом качестве с Фаустом и Дон Жуаном.
В 1862 году в России выходит роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?» Между выпусками «Кармен» и «Что делать?» всего около 20-ти лет и целая вечность между образами архетипичной и демонической Кармен и целомудренной праведной в новом смысле этого слова, отнюдь не религиозном, а скорее высокоморальном, новоморальном смысле этого слова Веры Павловны.
И если образы Бекки Шарп, Джейн Эйр, эмансипанток Пруса – это всего лишь начало, то героиня Чернышевского в полной мере раскрывает значение того, кто же такая эмансипированная женщина. Какая она? Она бредит новыми философскими идеями, даже на половину не соглашается на старый патриархальный уклад семьи. И это где??! В консервативной практически старообрядческой боярской России, где веками ничего не меняется и все «во славие Господа нашего и батюшки царя». Вера Павловна – настоящая революционерка, она открывает свою швейную мастерскую и выходит замуж и живет так, как ей хочется, как соизмеримо с ее внутренним миром. Что отличает ее от демонических женщин? – этот вопрос даже ставить не следует. У нее с ними вообще нет ни единой общей черты, она практически девушка 20 столетия, Чернышевский показывает ее точно лишенной каких-либо сексуальных наклонностей и влечений. И в некотором роде оно и понятно, ведь Вера Павловна революционерка, смотрящая в даль, в светлое будущее, а как мы знаем из этого самого «светлого будущего», то есть нашего темного прошлого, там секса не было.
Что же, резюмируем написанное, и напрашивается один вывод: и у эмансипанток, и у демонических женщин не было самого главного, но по крайней мере того, что женщину выделяет и отличает от мужчин – не было чувства материнства. Ни у одной из наших героинь не было детей, а если и были, то брошенные. Чувство материнства уступило место философским размышлениям о несправедливостях патриархата и демоническим страстям и любовным страданиям.
Что такое "эмансипированная женщина". Зачем спорить и гадать, если можно заглянуть в словарь? ЭМАНСИПАЦИЯ — освобождение от зависимости, подчиненности, угнетения, предрассудков. Эмансипация женщин - предоставление им равноправия в общественной, трудовой и семейной жизни.
Образы демонических женщин встречаются во французской литературе у Александра Дюма в «Трех мушкетерах» - коварная Миледи с клеймом падшей женщины на плече. У Виктора Гюго в «Соборе Парижской Богоматери» - это красавица Эсмеральда, мука священника, дворянина и Квазимодо. И не как образ, но как бродячий сюжет, как присутствие этого магического и пугающего женского начала, мы можем выделить в «Пиковой даме» А.С. Пушкина.
И хотя роковой женщине сквозь все тысячелетия еще удается удерживать власть над веком 19 в умах писателей и поэтов, то век 21 избрал себе совершенно другие мифологемы и других культурных адептов. Место женщины, от кино и книг до подиумов и лиц на рекламных постерах, занимают транссексуал или гермафродит. Хотелось бы верить, что это всего лишь метафоричное возвращение к платоновскому мифу об андрогинах.
