Я вечно люблю усложнять себе жизнь. Так и в этот раз — мало совершенно новой по формату учёбы, непривычного образа жизни, тараканов в общаге и в голове, так ещё и по три-четыре рабочих дня в первые же сентябрьские недели стали заняты тренировками. Точнее, даже не дня, а вечера, ибо обещанные беговые начинались в 20:00. Поначалу стартовали ещё в сумерках, вбегая в постепенно заполнявшую академовский лес темноту, зажигая налобные фонарики, чтобы не пропустить поворота.
Помню, как пришла на самую первую беговую, нацепив оставшуюся ещё с биатлонных времён крутую форму — будто воспоминание о прошлой жизни. Моя физ. подготовка с двумя практически лишёнными тренировок годами не была ни на толику так же хороша. Я вообще говорила, что в спорт не сунусь больше, и вот опять… А ребята-туристы рванули на тыщу, как на пятьсот — темп сразу взяли какой-то удивительно быстрый, я сроду так не бегала на тренировках, только если это были интервальные, с ускорениями. А здесь час такого бега! В туризме такая насыщенная беговая работа объясняется необходимой выносливостью — в горах не придётся бежать, но идти с рюкзаком в двадцать кило за плечами будет едва ли проще, чем пробежать десяток километров. Пульс сразу загремел за границу ста восьмидесяти уд/мин, но первые пять километров я даже как-то держалась в основной группе, и умудрялась ещё переговариваться с бегущими рядом, и слушать то и дело вплетавшуюся в русскую иностранную речь — в секцию в этом году пришло много студентов из Германии и Франции, и Александр Петрович, как на родном, разговаривал с ними по-английски.
Я три года тренировалась одна, и отвыкла от этого чувства бегущей рядом группы людей. Отвыкла и от бега, и в первый же день неслабо прифигела с того, что туристы бегают быстрее биатлонистов. На второй пятикилометровке так прихватило, — вечно же гоню, силы не рассчитав, — что пришлось даже остановиться, чтоб отдышаться. Ребята убежали вперёд, только мерцали где-то среди переплетения ветвей огоньки фонариков. У меня фонарика не было. В лесу этом я первый раз, тропинки вроде бы запомнились за тот, прошлый круг. Вроде бы… Но, странное дело, — я стояла в сумеречном, незнакомом лесу, где в кронах деревьев вовсю гулял ветер, отчего стволы их недвусмысленно скрипели, где за каждым кустом что-то обязано было прошуршать, только чтоб ты оглянулся и замер, приглядываясь, где даже тропу перед собственным носом едва было видно, — и мне вообще не было страшно, а, наоборот, как-то спокойно. И ноги, кажется, всё ещё помнят, и душа не забыла соснового барнаульского леса, где так же, дотемна, были избеганы на лыжах и без них многие сотни километров… И вдруг навалившуюся после топота шагов и хрипа дыхания тишину даже разрушать-то не хочется ни единым движением...
Не скажу, что спустя три месяца беговых, я стала обгонять всех бывалых туристов, и что пульс перестал подскакивать до +180, тоже врать не стану. Но в Академгородке и, в частности, Ботсаду, где мы чаще всего бегаем, ночью я уже точно ориентируюсь гораздо лучше, чем днём, и знаю все повороты, будто бегала там всегда. Фонарик купила, но теперь, как снег лёг, бегаю без него — не нужен. «Ты выключи свет и всё сразу увидишь!», — сказал мне как-то Антон. Ох и правы бывают иногда эти философы!..
Беговые не вернули меня в прошлое, но настоящее с ними явно стало поинтересней. По крайней мере, в первый месяц, когда учёбой ещё особо не грузили, было совсем не напряжно полтора часа потратить на тренировку, а потом, если находились вдруг лишние деньги или не было жалко не лишних, ещё и в бане попариться от души. Вот баня-то оказалась очень приятным бонусом для скучающего по деревне человека. Там тебе и отогрев после тренировки, что особенно актуально сейчас, в морозы, и чаи с какими-нибудь вкусностями, и, главное, компания с кучей историй, баек, рассказов о походах и не только. Может, и хорошо, что никто из наших преподов туризмом не занимается, — а то вот так зовёшь-зовёшь человека просто на «ты» и по имени, — как иначе в бане-то? — и оказывается вдруг, что он в универе лекции читает... Но в НГУ-шной туристской бане здорово — там без статусов и чинов, там всё как-то по-честному. А вопрос с водой в бассейне мы как-нибудь всё-таки решим… Наверное… Когда-нибудь… Надеюсь…
А ещё нас стали учить вязать узлы. О, это оказалось совершенно не так просто, как представлялось! Казалось бы, что такого — завяжи верёвку так, как на рисунке показано, и гордись собой. Но верёвки эти поначалу упорно не хотели складываться в нужные рисунки, и схемы не помогали от слова «совсем». Зато помогали сами туристы — опытные ребята терпеливо ходили между рядов той самой аудитории, где у нас по четвергам проводились собрания, и показывали, объясняли снова и снова, как правильно перехлестнуть верёвку и затянуть нужные петли.
Возможно, оттого, что склад ума у меня ни разу не технический, узлы давались с трудом. Но зато восторг был потом, когда наконец сказали, что «восьмёрка» правильная, когда впервые раздали обвязки и научили вязать страховочные узлы, когда вдруг начало получаться то, в чём ты изрядно и вдохновенно тупил. Тут даже не в пресловутой самооценке дело, тут всё слегка посерьёзней. Узлы — одна из самых важных в туризме вещей, навык их вязания необходим даже для похода первой категории сложности. От узла в горах зависит твоя жизнь. Узлы вяжутся на страховочной обвязке, в связке, при подъёмах и спусках по склону. По сути, весь туризм — это сплошные узлы! И лучше уж двадцать раз ошибиться сейчас, чем однажды — там.
После тренировок по шесть раз в неделю в течение шести лет подряд две беговые отрабатывались запросто и в охотку. Но самое интересное — технические, где изучались и оттачивались уже настоящие горно-туристские навыки, — было ещё впереди. Две из них, первые в сезоне, меня угораздило пропустить. Тем сильнее ждала я очередного воскресенья — обещанной вылазки на геодезическую вышку.
Читайте другие мои истории о горном туризме:
Так я пришла в Секцию горного туризма НГУ
День, когда я кормила страхи
И заглядывайте в официальную группу Секции, чтобы быть в курсе всех новостей и событий!
Продолжение будет!..
