Глава 20
Одевался скромно: был у меня только один хороший костюм, который я купил на отпускные за студенческие каникулы, две белых рубашки и два галстука. Хозяйка не позволяла носить одну рубашку более двух дней. Вообще, я, похоже, стал для неё в некотором роде находкой: теперь она реже ходила в колхоз, один день в неделю заявляя бригадиру, что стирает бельё учителю, другой – что печёт мне хлеб. И ей шли навстречу, так как учитель в то время на селе был в большом почёте: его уважали, считались с ним.
Я быстро адаптировался к новому, интеллигентному образу жизни. Всё вокруг меня устраивало. Нравилось село, нравились проживающие в нём люди. В бытовом всё было устроено, за исключением до сих пор отсутствующей постели – я по-прежнему спал на голых досках, хотя уже, казалось, к этому вполне привык.
Вскоре с торфоразработок должна была вернуться Маша, я ждал её, надеясь, кроме прочего, что она поможет решить и мою «постельную» проблему. Правда, неясно было, как эту постель привезти из дома сюда.
Как раз в это время я познакомился с медсестрой, отец которой был лесником и имел хорошую лошадку. Девушка вызвалась поехать к нам домой и всё, что надо, привезти. Сам я поехать не мог – совершенно не было времени.
В первых числах октября она привезла Машу и постель. Маша в то время была в расцвете сил, выглядела очень хорошо и молодо. Она надела свои лучшие наряды и была похожа на распустившийся цветок.
Девушки вместе застелили мне кровать.
Маша погостила у меня два дня и уехала. Мне было очень тепло и уютно в её присутствии. Двадцать лет мы прожили с ней бок о бок, ни разу не поссорившись. С матерью разногласия у нас бывали, а с Машей – никогда.
Прошёл сентябрь. В селе Дёмина Поляна открылась своя школа, которая считалась филиалом нашей вплоть до 1951-го года, когда открытия нового финансирования. Коллектив учителей и учащихся заметно уменьшился. Многие молодые учителя перешли на работу в новую школу.
В их числе была и моя любовь – Шиндяева Клавдия Васильевна. Она окончила институт годом раньше меня, и расстояние мешало поддержанию отношений. Встречались мы с ней за последние полтора месяца очень редко – совсем не было времени. С девушками я встречался и после, но забыть её не мог.
Наша дружба возобновилась с началом весны 1952 года. Много раз я ей изменял, но она никогда меня в этом не упрекала. Последний раз мы виделись с ней в июне 1956 года, она в это время забирала свои документы в связи с переездом на Дальний Восток. Замуж она так и не вышла. На прощание сказала: может быть, там найду своё счастье. Мы расстались как старые верные друзья, не познав счастья совместной жизни.
Как сложилось её жизнь, я не знаю. Но в моей памяти всё сохранилось неизменно. К описанию этого эпизода я ещё вернусь.
Вообще, так как я не профессионал в литературе, некоторые события описываю с опережением. Любовные сцены, хоть и в скупых красках, обрисовываю, чтобы показать, что всё было в моей жизни – жизни маленького серого человечка. Ведь часто молодые при взгляде на стариков задаются вопросом – а могли ли они любить также как мы? Хочу ответить, что все люди на этой планете проходят один и тот же путь, отличие состоит лишь в его длине и количестве ярких событий.
Если кто-то будет читать эти записки, пусть не упрекает меня в скоропалительности моих увлечений девушками. Мальчики не могут жить без увлечения женским полом – это истина.
В коллективе я дружил одинаково со всеми, но были и те, с которыми общался чаще других. С мужчинами, а все они были старше меня, отношения были ровными, мы никогда не опускались до перемешивания грязи. В семейном быту им было труднее, чем мне: они испытывали давление от своих жён, часто чем-то недовольных. Особенно сильно такое недовольство проявлялось относительно директора и его жены. Со мной им было проще: я никогда не позволял себе обсуждать склоки и интриги, касавшиеся работы. И во всей последующей жизни моим чётким правилом было – не копаться в чужом грязном белье.
Кончилась первая четверть учебного года. Осенних каникул тогда ещё не было, перерывом между первой и второй четвертью служил праздник седьмого ноября. Я отмечал этот день дома, в своей деревне. Погода была хорошая, тёплая, но праздника не чувствовалось: колхозники уже несколько лет не отмечали этот праздник. Коллеги по работе уговаривали меня остаться праздновать в Долговерясах: здесь было много рабочего класса, и отмечали достаточно активно. В Петровке же царила скука и серость.
