Три истории о цене, заплаченной за славу и признание
Выбитый зуб
На заре своей творческой карьеры Микеланджело Буонарроти учился у скульптора Бертольдо ди Джованни. Маэстро Бертольдо, помимо педагогической деятельности, занимался еще и административной: приглядывал за принадлежащим семье влиятельных банкиров Медичи садом Сан-Марко. Там же он проводил свои занятия с учениками, не только потому, что так он экономил на аренде помещения, но и из-за иллюстративного материала: модный по тем временам ландшафтный дизайн в саду создавался за счет богатой коллекции скульптуры.
Однажды, когда маэстро занимался со своими учениками, по саду гулял сам Лоренцо Великолепный – глава могущественного клана и фактический властелин Флоренции. Он приметил молодого человека, высекавшего из мрамора голову фавна. Лоренцо восхитился качеством работы, но заметил, что юный скульптор допустил одну ошибку: фавн старый, а где это видано, чтобы у стариков были на месте все зубы? Поскольку Микеланджело не мог предполагать, что композитные пломбировочные материалы и циркониевые коронки появятся всего через каких-то пять столетий, он согласился с критикой, взял резец и выбил фавну зуб. Смелость юного скульптора так впечатлила Лоренцо, что он немедленно взял его под свое покровительство.
Сломанный нос
Внимание, которым одарил Микеланджело самый могущественный человек во Флоренции, стало предметом зависти некоторых его однокашников. Особенно успех шестнадцатилетнего Буонарроти раздражал его коллегу по цеху, восемнадцатилетнего Пьетро Торриджано. Взаимная антипатия двух юношей была так сильна, что любой спор между ними грозил перерасти в драку.
Однажды так и случилось: они схлестнулись языками, обсуждая фрески Мазаччо в церкви Санта-Мария-дель-Кармине. Самоуверенный Микеланджело заявил, что лишь он один сможет превзойти своим искусством великого мастера, пренебрежительно оценив работу всех своих коллег. Торриджано возмутился такой наглостью. Диспут об искусстве завершился ударом кулака, который сломал и «безобразно раздавил» хрящ носа Микеланджело. Будущий автор «Пьеты», «Давида» и плафона Сикстинской капеллы оказался без сознания на полу церкви в луже крови.
Хотя было очевидно, что только истинные художники могли устроить кулачные разборки из-за искусства, Лоренцо Великолепный был в гневе. В таком, что «этой бестии» Пьетро пришлось немедленно бежать из Флоренции. Несмотря на печальные для себя последствия, Пьетро Торриджано до конца жизни гордился этой дракой. Пусть он и состоялся как скульптор за пределами Италии, все же ничего сравнимого по значимости со сломанным носом Микеланджело он так и не создал.
Содранная кожа
Искусствоведам известен лишь один автопортрет Микеланджело Буонарроти. Это небольшой фрагмент фрески «Страшный суд», украшающей алтарную стену Сикстинской капеллы: свое лицо Микеланджело нарисовал на содранной коже апостола Варфоломея.
Известно, что Микеланджело действительно отождествлял себя с этим мучеником, с которого, в соответствии с его жизнеописанием, живьем содрали кожу. И эта метафора вполне актуальна: мы тоже иногда называем художников «людьми без кожи» имея в виду их обостренную чувствительность.
Буонарроти был не только гениальным скульптором, живописцем и архитектором, он был еще и талантливым поэтом. За свою долгую – а он прожил почти 89 лет – жизнь он написал немало сонетов. В одном из них, посвященном римскому юноше Томмазо дей Кавальери, он написал:
Такой хочу судьбы: своею мертвой кожей
Укрыть вас, господин, как покрывалом.
Как змей ползет в укрытие сквозь скалы,
Так я пройду сквозь смерть к тому, что мне дороже*.
* Перевод А. А. Адамовича.
