В обсуждениях поклонниками братьев Стругацких трагедии Льва Абалкина наиболее популярны две версии. Первую отстаивают гуманисты, она же, судя по роману «Волны гасят ветер», стала официальной в мире Полдня. Согласно ей, Абалкин безусловно был и оставался человеком, которого зверски травили и в итоге убили злые спецслужбы в лице Рудольфа Сикорски. Вторая, которую высказывают реалисты — Абалкин повёл себя мягко говоря безответственно. Всё равно как если бы в наше время некто вопреки предупреждающим надписям и окрикам часового попёрся в запретную зону и в результате предсказуемо словил пулю.
Обе версии предполагают, что Лев Абалкин был и оставался именно сознающим себя человеком. Версию Сикорски об «автомате Странников» попросту игнорируют. Между тем, если рассмотреть все факты, именно она представляется не просто логичной, а единственной, объясняющей все несообразности как в поведении самого Абалкина, так и во многом, что происходило вокруг него.
Факт первый. Смерть Тристана — единственного землянина на планете Саракш, где в то время работал Абалкин, знавшего о тайне его происхождения. При этом Абалкин узнаёт секретный номер начальника Тристана, главы КомКона-2 Рудольфа Сикорски, и после прилёта на Землю звонит ему по этому номеру. Поскольку даже обычного человека из мира Полдня (вроде того же Максима Каммерера в его молодости), а тем более хорошо подготовленного прогрессора нельзя заставить выдать важную информацию пытками или гипнозом, есть только две возможности. Либо Тристан сам рассказал Абалкину всё и сам же передал ему номер Сикорски, после чего внезапно умер. Либо у Абалкина был иной, заведомо нечеловеческий способ вытащить из Тристана информацию, что закончилось смертью Тристана.
Второе, ещё более важное свидетельство, это слова давно знавшего Абалкина голована Щекна. Голованы — не просто разумные собаки. Они могут отпугивать, подавлять и убивать живых существ силой мысли. Голован Щекн не только не принял своего старого знакомого. Он практически открыто заявил Максиму, что не считает Абалкина прежним. Во всяком случае, не только он, но и весь народ голованов не окажут Абалкину никакой поддержки. Для Щекна, умеющего чувствовать собеседника намного глубже, чем могут люди, Абалкин перестал быть не только хорошо знакомым ему человеком. Абалкин перестал быть частью Человечества. В этой ситуации голованы остаются на стороне Человечества и отказывают в помощи и убежище Абалкину. Нужно подчеркнуть, что это именно официальное заявление полномочного представителя всего народа голованов. Щекн довёл позицию своего народа до сведения Максима, который и передал это заявление официальному руководству.
Наконец, самое главное. Финальная сцена романа, происходившая в музее. Уже после разговора с Сикорским, в ходе которого казалось бы расставлены все точки над i, Абалкин возвращается в музей, где бросается к коробке. Хватает детонатор и пытается соединить его со значком на собственной руке. Зачем? Просто чтобы подразнить Сикорски, который всё это видит и притом вооружён? Уж опытный прогрессор, каковым был Абалкин, не мог не заметить большой пистолет, как бы Сикорски его ловко не прятал в одежде.
Допустим Абалкин в самом деле всего лишь хотел показать, что детонаторы безопасны. Что может быть проще? Во-первых, сейчас, когда все на нервах, а рядом с готовым стрелять Сикорски, к слову, находится Майя, к которой Абалкин неравнодушен, делать ничего не следует. Можно просто уйти и провести потом показательный эксперимент с детонатором в нормально оборудованной лаборатории под присмотром врачей и учёных. Во-вторых, допустим Абалкину невтерпёж (Cразу вопрос — а почему? Что его подталкивает не просто к действиям, а немедленным действиям, невзирая на их последствия?). В этом случае ему следовало озаботиться безопасностью — если не своей, то хотя бы Майи.
Только что на площади перед музеем Абалкин мгновенно вырубил Максима, который моложе и здоровее своего шефа. Точно так же ему следовало поступить с Сикорски. На площади у Абалкина мозги соображали и он понимал, что для достижения желаемого нужно сперва нейтрализовать того, кто может ему помешать. Смог бы он справиться со старым Рудольфом, которого мучила одышка даже после пробежки по лестнице? Без сомнения. То, как легко он лишил сознания Максима, вполне закономерно. Цитата из текста: « Лев Абалкин сделал движение и вдруг сразу оказался возле стола. Без сомнения, это был настоящий Прогрессор новой школы, профессионал, да еще из лучших, наверное, — мне приходилось прилагать изрядные усилия, чтобы удерживать его в своем темпе восприятия». А в музее, в прямой видимости детонаторов, вдруг и соображение выключилось, и прогрессорские навыки подвели? Неизбежно возникает вопрос, а почему мозги Абалкина вдруг выключились рядом с детонатором?
Если ему было нужно проделать всё на глазах Сикорски, то следовало его хотя бы обезоружить и надёжно зафиксировать, и только после этого проводить опыты с детонатором. Однако Абалкин тупо бросился к детонатору, вообще игнорируя всех окружающих. Самое логичное объяснение — в этот момент его человеческий разум отключился и действовал не человек Абалкин, а нечто иное в его теле. Этому иному действительно было наплевать на Майю, Сикорски и даже на опасность для жизни хозяина тела, самого Абалкина. Это нечто видело цель, то есть детонатор, и стремилось прямо к ней невзирая ни на что. Сикорски включение нечеловеческой начинки мозга Абалкина наблюдал воочию и иначе действовать просто не мог. Его долгом было спасти всё Человечество, что он и сделал.
