Даниил Гранин. Мой лейтенант
Если бы "Мой лейтенант" вышел не в 2012-м году, а десятилетием, а то и двадцатилетием раньше, ей цены бы не было. Гранин решил рассказать правду о войне и отчасти о себе. То, что видел сам, то, что пережил его герой (и хоть это не автобиография, но очень и очень близка к ней). Здесь никаких победных реляций, только горькое недоумение: как мы смогли победить - при таких исходных данных, как мы выжили - в таких условиях, как жили - в постоянном враньем, что я за человек, где я сам, а где тот самый лейтенант Д.?
Но... К этому времени уже давно опубликованы "Воспоминания о войне" другого ленинградца - Николая Никулина, уже переиздали "Хранить вечно" уехавшего в 80-е в Германию Льва Копелева. И на их фоне Гранин отчасти теряется. Его правда не убивает и даже не ранит. Тем более, что не совсем понятна попытка отстраниться от своего героя: повествование ведется то от первого лица, то от лица лейтенанта Д. Настройки периодически сбиваются, и писатель начинает повторяться, рассказывая одни и те же эпизоды в разных местах книги. Смущают еще и некоторые разночтения с официальной биографией. В википедии он политрук, в романе об этом ни слова.
Тем не менее, есть факты и детали, которые если и не звучат как новость, но цепляют своей откровенностью и достоверностью. Вот он пишет про любовь, которая "разгорелась в июне 1941", и 22 июня главный герой едет с любимой девушкой в Дудергоф, где его "намерения... были, как позже признавался, самые гнусные". В сентябре того же 41-го они вместе с Риммой бегают по Ленинграду в поисках работающего ЗАКСа, чтобы расписаться. Находят на проспекте Стачек. После росписи "на Невском в кафе "Норд" за большие деньги нам подали пирожки с повидлом, кофе и по фужеру вина".
Вот герой уходит в народное ополчение и попадает на станции Батецкой под бомбежку. Ужас, слезы и - "война воняет мочой". Лужское направление, потом Пушкин, везде - огромное число убитых, брошенных в бой в прямом смысле без оружия.
Вот он пишет про 17 сентября 1941-го. В городе неразбериха, "Ленинград, казалось, остался открытым настежь перед немцами". Недоумение - почему фашисты не воспользовались моментом - автор сохранил, по-моему, до конца дней.
Шушары, укрепрайон. Два пьяных немца сваливаются в русские окопы. Их потом ведут в город - сдавать. В Ленинград с прифронтовой зоны герой ходит раз в два-три месяца - "за приборами, в штаб за какой-то инструкцией".
"К весне 1942 мы съели всех лошадей..."
Вот противопоставляет войну от комиссаров и войну глазами солдат: "наша война была ... корявой, бестолковой, где зря гробили людей..."
Из дневника: "12 января 1942 года - минус 33 градуса.... Трупы везут на санках. Санки по двое связаны так, чтобы труп лежал во весь рост".
В январе 45 демобилизован, возвращается в Ленинград, работает в Ленэнерго, при этом - пьет: почти год беспробудного пьянства. Ленинградское дело - очередное недоумение: "брали именно тех, кто работал в блокадном городе. Вместо почета блокада стала подозрением". Арестованных расстреляли, говорили, что голыми, "голый человек ведет себя более покорно, без эксцессов".
И все же. Из Гранина еще при жизни начали лепить памятник (как же - последний из "великих"), а эта книжка - при всей ее, уж простите, вторичности, попытка сопротивления. Говоря словами лейтенанта Д., "он сам чувствовал, что не научился жить".
