(1863-1874) Альтернативная выставка современного искусства в Париже середины XIX века. Мудрая, тонкая и довольно жестокая шутка его императорского величества Наполеона III.
Чтобы понять всю степень тонкого политического расчета, иронии и в даже злокозненности Наполеона III, предоставившего художникам место для выставки, надо обратиться ко временам более ранним, нежели 1863 год. Итак, 23 апреля 1667 года. По велению Короля3-Солнца, Людовика XIV, открывается первая выставка Королевской академии живописи и скульптуры. Событие это становится ежегодным, и, со временем, представители европейской богемы обнаруживают, что вход на экспозицию Парижского Салона стал единственной дверью в мир славы, продаж и достатка. Такое положение дел не могло не сказаться на членах жюри. Собственно, поколения ученых мужей — столпов живописных и скульптурных канонов — двигались, с одной стороны, к участи аммонитов от искусства с окаменелыми взглядами на ИЗО, с другой — к типическому быту обличенных властью. В атмосфере непрекращающихся интриг одни живописцы возвышались, другие прозябали в безвестности. Каждый из жюри старался продвинуть своего ученика и притопить соседского.
К 1863 году в Париже жили, учились и работали порядка 2000 живописцев. В это же время концентрация яда в седобородом серпентарии академического жюри, вероятно, достигла критической отметки. Художникам было объявлено, что каждый может заявить к участию только три работы, по итогам голосования за бортом выставки остались порядка двух третей работ. Поскольку для авторов отвергнутых картин провал означал неопределенный срок прозябания в нищете, разразился нешуточный скандал. 22 апреля, ровно через 196 лет и один день после открытия первого Парижского Салона, выставку посетил император Наполеон III. Монарху показали несколько работ, отклоненных жюри, и тот не нашел существенных отличий от картин, вошедших в экспозицию. В итоге император пошел на весьма тонкий политический ход: художникам он предоставил помещение, а народу — право выбора. В газете Le Moniteur universel появилось такое объявление: «Император получил многочисленные жалобы в отношении произведений искусства, отвергнутых жюри Салона. Его Величество, желая дать возможность общественности прийти к собственному заключению о правомерности этих жалоб, решил, что отвергнутые произведения будут выставлены напоказ в другой части Дворца Индустрии. Выставка эта будет добровольной, и тем, кто не пожелает принять в ней участие, нужно будет лишь уведомить администрацию, которая незамедлительно возвратит им их работы».
Ирония и некоторая жестокость такого решения заключалась в следующем: для художников согласиться на участие означало открыто противостоять академической традиции. И, что наиболее пугающе — отдаться на суд публике, чей вкус двести лет формировала салонная живопись. Для жюри, не желавшего делать три тысячи отвергнутых работ достоянием общественности, это стало напоминанием, чьи на самом деле в студии подрамники. Кстати из экспозиции, которую тут же прозвали «Салон отверженных», в итоге отозвали лишь пятую часть — 600 картин. В выставке участвовали Мане, Писсаро, Фантен-Латур и другие художники. Главным скандалом первого «Салона отверженных» стала картина Эдуарда Мане «Завтрак на траве».
Интересно, что их картины на первый взгляд висели в абсолютном беспорядке: батальные сцены сменялись пейзажами Парижа, те — обнажёнными девушками, натюрмортами и библейскими сценами. Причина была проста — организаторы не хотели долго разбираться с участниками, как расположить картины, и просто вывесили живописцев в алфавитном порядке.
Открытие выставки произвело настоящий фурор — по выходным число посетителей доходило до 4 тысяч. Работы художников получали разгромные, гневные отзывы, газеты высмеивали их произведения, а обыватели громогласно возмущались, правда их поток к полотнам при этом не иссякал. В газетах того времени даже появилась меткая шутка, что участники Парижского Салона надеются, что в следующем году жюри откажется принимать их работы и они попадут на более популярную выставку.
Автор: Ксения Божинская
