Жила как-то в Неаполе прекрасная вдова. Собственно, почему "как-то", известны даже точные годы ее жизни 1562-1590. Звали красавицу Мария д'Авалос, и голов в Неаполе она вскружила немало. Два раза была замужем и оба удачно, а вот в третий раз промахнулась немножко. Хотя сначала, вроде бы, ничто не предвещало - вышла Мария замуж практически за принца – кузена своего, сына князя, дона Карло Джезуальдо ди Ваноза.
Подруги умирают от зависти, поклонники в трауре ̶в̶с̶я̶ ̶д̶а̶ч̶а̶ ̶в̶ ̶о̶в̶р̶а̶г̶е̶ ̶ж̶е̶н̶а̶ ̶в̶ ̶с̶л̶е̶з̶а̶х̶. В 1586 году обвенчались они в самом сердце Неаполя в церкви Сан Доменико Маджоре на одноименной площади.
Молодожен, кроме того, что граф, будущий князь и испанский гранд, будто этого мало для счастья, был еще и довольно известным композитором. И после рождения первенца совсем забросил свою красавицу жену, ну не до нее ему было - мадригалы, знаете ли, сами себя не напишут.
Занимался Карло в основном музыкой и охотой, а сексом совсем наоборот. А жена, мы помним, красавица, дома, понятное дело, не сидит. Ну и средь шумного бала случайно встречает она герцога Фабрицио Караффа, тоже красавца, что характерно. Полюбили они друг друга, да так полюбили, что совсем забыли обо всем, кроме своих чувств. А люди-то вокруг не слепые и поползли по Неаполю слухи. И только муж, как водится, ничего не знал.
Но у него был дядюшка дон Джулио, который в свою очередь был влюблен в Марию и даже сватался к ней где-то в межбрачный ее период, но получил отказ и затаил неприятное. Вот он-то и раскрыл племяннику глаза, мол, рогоносец ты, ̶Б̶у̶о̶н̶о̶с̶ь̶е̶ Карлуша.
Ди Ваноза, кстати, к его чести, не поверил на слово, мало ли что там дядюшка выдумать может, старый сплетник, и решил убедиться собственными вот этими вот глазами. Громко объявил во всеуслышание, мол, на охоту я, снова не до секса мне. Надолго уеду, недели на две, а сам под покровом ночи на 17 октября 1590 года возвратился в свой дворец, и застал жену свою в объятиях любовника, разумеется, а где же еще. Ну и того. Зверски убил обоих и ̶б̶р̶о̶д̶и̶л̶ ̶д̶о̶ ̶в̶е̶ч̶е̶р̶а̶ ̶в̶ ̶т̶о̶с̶к̶е̶ ̶жил себе дальше спокойно. Более того скажу, прекрасно он жил – дружил с Торкватто Тассо, переложил на музыку более десятка его стихов, общался в Ферраре с еще одним создателем мадригалов Луццаско Луцца́ски, тот ему даже книжку посвятил.
Тогда так можно было, типа, подумаешь, жену с любовником убил – самадуравиновата, ну не знали тогда еще слова виктимблейминг. Он даже женился еще раз через четыре года после убийства на кузине того самого феррарского герцога Альфонсо д’Эсте, у которого первая герлгруп в истории была. Помните, наверное. Ну а если не помните – прочитайте, там тоже про кровь-любовь много.
Возвращаясь к смерти Марии д’Авалос - после того убийства Неаполь еще долго шумел, люди не то чтобы осуждали Ди Ванозу, просто уж больно кровава расправа получилась К примеру, говорят, что утром Карло Джезуальдо вытащил обнаженное тело Марии на порог дворца и бросил там на поругание. Так-то в основном народ просто пялился на страшные раны в белой груди, но когда толпа разошлась, монах доминиканец мерзкой наружности, все-таки воспользовался обескровленным телом неверной жены.
И вот что интересно: в семейной усыпальнице рода Карафа в самом центре висит картина Vergine col bambino, на которой изображена в том числе и Мария д'Авалос, и вроде как именно там она и похоронена, под боком у любовника. Но это не точно. А на картине вон она справа с книжечкой, круглолицая такая. Прижизненный портрет, между прочим.
А на площади перед дворцом в полнолуние появляется призрак не сильно одетой женщины, рыдает и убивается, оплакивая нелегкую женскую долю.
И бонусом еще одна картина. Джованни Балдуччи, Помилование Карло Джезуальдо в церкви Санта-Мария делле Грацие. Все-таки совесть Карло Джезуальдо немножко мучила - немножко до такой степени, что он основал монастырь, а в церковь монастыря пожертвовал вот такой заалтарный образ:
Весьма занятная картина, если к ней присмотреться: наверху, понятно, страдающий Христос, искупивший своей смертью и страданиями грехи человечества, вокруг него всякие святые-просители за кающегося композитора. Почти в центре, чуть ближе к нижней части изображен ребенок с крылышками-ленточками. Есть версия, что это невинный младенец, сын Марии, которого Карло Джезуальдо, по некоторым сведениям, тоже убил в гневе – потому что уверовал, что сын этот не от него, а от любовника, плод прелюбодеяния, так сказать.
Сам композитор стоит на коленях в левом нижнем углу картины, а обнимает его родной дядя, кардинал Карл Борромей, даже ещё не канонизированный к моменту написания образа, просто родственник, облеченный духовной властью. В правом нижнем углу - вторая жена Джезуальдо, Элеонора д'Эсте. Это изображение раскрыли совсем недавно, по каким-то причинам в 17 веке поверх её фигуры нарисовали монахиню. А разделяет супругов геенна огненная. Впрочем, ангел, протягивающий руку грешнику говорит о том, что это, скорее, чистилище. Понятно, что в рай Джезуальдо и не надеялся попасть, вот он и выразил с помощью художника скромную надежду на то, что после отбытия очистительного наказания всё-таки будет прощён. А еще прямо в языках пламени видны две фигуры - мужчины и женщины. Так вот, некоторые исследователи считают, что это изображения убиенных (по мнению самого композитора, не совсем невинно) Марии и Фабрицио. Вот такой Карло Джезуальдо был... молодец, продукт своего времени и своих психических отклонений. Человек Эпохи Возрождения.
