Советское кино изобилует образами щедрых малороссов, горячих грузин, добродушных армян, забавных узбеков, вообще туркмен, высокомудрых литовцев, горячих дагестанцев, мудрых евреев, даже есть чукчи, даже о нанайцах есть упоминания. Это и “Мимино”, и “Белое солнце пустыни”, и “Нежность”, и “Долгая дорога в дюнах”, и “Свинарка и пастух”, “Первая ласточка”, сотни фильмов. В 70-е годы на экраны страны выползи целые эскадроны поющих гасконцев, французов, финнов, испанцев, британцев, американцев, немцев, поляков, вообще всех народцев мира.
Но вот, что удивительно волжские и уральские финно-угорские народы - мордва, марийцы, удмурты, а также чуваши-тюрки занимают не последние места по количеству населения. Но их нет. Не существовало в советском кино. Единственный фильм, который мне удалось вспомнить это “Песня о счастье” Марка Донского. В основе фильма - судьба актера Йывана Кырля, в современной России финно-угров показывают Федорченко с Осокиным. И все.
Я понимаю, что к концу 20 века финно-угры слились с русскими до степени неразличения, но в 30-е, 40-е годы они все еще были отличимы. У них был свой нрав, довольно своеобразный характер. Я помню, что в Кистели-Богдановке в 1976 году половина деревни не говорила вообще по-русски, а только по-чувашски.
Но вот не помню, ни одного экранного чуваша, марийца или мокшанина. Почему так? Или напомните мне яркий образ какого-нибудь мордвина в художественных фильмах СССР кроме “Песни о счастье”.
