У небольшого уральского города Верхний Тагил большая горно-заводская история, которая хранится в стенах дореволюционных построек. Местные власти продавали их за копейки в частные руки, обрекая на разрушение. Земская школа стала первым и единственным зданием, которое удалось спасти — от сноса и безразличия администрации
Двухполосная дорога круто огибает пруд, по берегам которого теснятся невысокие деревянные домишки, среди них — бело-голубая колокольня церкви, тянущаяся к тяжёлым серым облакам. Дальше начинаются виды, типичные для уральского заводского посёлка, начавшего свою историю в XVIII веке: притулившееся у плотины одноэтажное здание бывшего заводоуправления, монструозная дамба, отчего-то выкрашенная в розовый, и когда-то величественный каменный дом заводоуправителя.
Ветшающая дореволюционная архитектура — немногое, что осталось от истории Верхнего Тагила. В нём живёт всего десять тысяч человек, а единственное градообразующее предприятие несколько лет назад сократило почти две тысячи работников. Но местные жители трепетно оберегают память о прошлом места, в котором живут.
Волостное управление
В голубом двухэтажном доме, в здании бывшего Волостного управления, украшенном белыми полуколоннами, необычной остроконечной башней и шрамами от потрескавшейся штукатурки — городской краеведческий музей. Среди залов представляющих славное прошлое чугуноплавильного и железоделательного Верхнетагильского завода, — кабинет Ларисы Вениаминовны, его директора.
Она сидит спиной к большому окну, которое выходит на широкое поле и статное красно-кирпичное здание Земской школы. Сейчас оно принадлежит музею, и Лариса Вениаминовна хотела бы перенести туда часть его большой коллекции. Но ещё несколько лет назад дом с прогнившей крышей и обваливающейся стеной собирались сносить местные власти.
«Там у нас люди в администрации работали нетагильские. Когда всё начиналось, мэр у нас был из Новоуральска, заместители его из Новоуральска, они приходили ко мне и говорили: "Снести и всё!". Случалось разное. И до слёз меня доводили. Для них было важнее разрушить школу, чтобы не вкладывать деньги в реставрацию».
В спор с властями вступили местные жители: бывшие ученики школы, неравнодушные горожане, даже члены общественной палаты Городской Думы вместе с Ларисой Вениаминовной пытались отвоевать здание, к которому заместитель мэра однажды уже подгонял бульдозер. Но их попытки оказывались тщетными — Земской школе, первой школе построенной в Верхнем Тагиле, по-прежнему угрожал снос.
Единственная в городе
До 1911 года в многотысячном рабочем посёлке, существующем к тому моменту вот уже два столетия, не было своей школы. С 1870 года дети рабочих и крестьян учились грамоте в трёх комнатах заводского госпиталя. Места для всех желающих было недостаточно: ежегодно там отказывали трети просящих о приёме в школу детей. В 1890-е местные жители просили о постройке отдельного школьного здания, даже собрали для того крупную сумму, но её было недостаточно. Земство отказало в помощи. Жители почти пятнадцать лет собирали деньги на постройку школы буквально по копейкам, открыв специальный налог — копеечный сбор. Так, к 1905 смогли начать строительство.
Почти тридцать лет Земская школа оставалась единственной школой в городе, затем стала начальной: в её стенах за семьдесят лет отучились почти все жители города. В восьмидесятые годы туда надолго переехала библиотека, до этого кочевавшая по разным зданиям. В девяностые она была названа библиотекой им. Флорентия Павленкова. Этот крупный книгоиздатель и просветитель Российской империи завещал своё состояние на открытие бесплатных библиотек в деревнях. От его распорядителя в Верхний Тагил в 1903 году пришёл груз с сотней книг — они стали началом библиотечного дела в рабочем посёлке.
Библиотека, открывшаяся на месте школы, хранила память о просветителе до 2013 года. К этому времени в здании невозможно было находиться — начал рушиться потолок — единственная в городе библиотека была закрыта. Сейчас в тёмных и сырых комнатах здания табличка с именем Павленкова грузно опирается на одну из стен.
Испорченный выходной
Оглядывая заколоченный парадный вход, над которым висела табличка, и задний двор, заваленный грудами дореволюционного кирпича, Лариса Вениаминовна вспоминает: «Когда здание передали музею, и я зашла туда впервые, это было что-то страшное. Везде дыры в потолке, везде течёт вода. Обваливается северная стена. Всё равно надежда была, что будут её ремонтировать».
Заброшенное школьное здание кажется разрушающимся. От многоскатной крыши как будто отъели кусок — в покрытии видно закрытую железным листом дыру. Стены школы украшают ряды высоких и широких окон, забитых толстой, спасающей от вандалов, фанерой. Между ними ритмично расположились зубцы декора с практически облезшей белой краской. То тут то там видно сколы потрескавшихся кирпичей.
Когда началась битва за школу, в город приехал Олег Букин, руководитель организации «Уральской хронотоп». Он пересекает тысячи километров Свердловской области в поисках памятников архитектуры, которые нуждаются в охране государства и уже внёс в реестр десятки зданий по всей округе. До Верхнего Тагила он добрался после звонков обеспокоенных горожан — им казалось, что школа доживает последние дни, и никакое возмущение местных жителей тут не поможет.
Олег с Ларисой Вениаминовной смеются как старые знакомые, отвлекаясь на воспоминания о первой встрече:
— Я сам приехал. Зимой, как Ломоносов. Звонил куда-то из Верх-Нейвинска, спрашивал: как к вам доехать? Звонил куда-то, а получилось что вам.
— Да-да, приехал в выходной, я музей открывала. Ходил в туфельках по сугробам, весь день мокрехонький у меня в кабинете просидел — выходной мне испортил. — Со смехом вспоминает Лариса Вениаминовна.
Выходной был испорчен не просто так. Три года назад Олег приехал, чтобы изучить здание и инициировать проведение экспертизы, необходимой для того, чтобы оправдать заявку на включение его в реестр объектов культурного наследия. Такой статус позволил бы уберечь Земскую школу от сноса, а вместе с тем — прошлое маленького города.
«Будем ремонтировать»
С той первой поездки Олег регулярно приезжал в Верхний Тагил в течение года. Фотографировал обваливающиеся стены и дырявую крышу, запрашивал в БТИ десятки планов школы, чтобы отследить изменения. Одновременно с этим эксперт, работающая в его организации, собирала архивные материалы, восстанавливала историю школьного образования и архитектуры в Верхнем Тагиле и описывала облик здания. Они с Олегом намерены были доказать, что оно может считаться памятником культурного наследия, и сносу не подлежит.
В сентябре 2017 года, экспертиза, проведённая «Уральским хронотопом» прошла проверку Министерства культуры. Земская школа получила статус объекта культурного наследия — вновь став единственным таким зданием в городе. Лариса Вениаминовна весело смотрит на Олега, остановившегося в дверях кабинета, и произносит: «Мы здесь, в городе, мечтали, что сделаем в Земской школе историко-культурный центр, перенесём туда часть экспозиции, а из большой площадки между школой и зданием музея сделаем красивую прогулочную зону. Благодаря Олегу, власти ничего не могут сделать — только ремонтировать это здание, которое стало для меня очень дорогим за эти годы. Что ж, выдадут деньги — будем ремонтировать!»
По городам Свердловской области раскиданы здания-приметы времени. Заводоуправления и училища, господские дома и госпитали, почтовые станции и церкви складываются в историю старообрядческого, горно-заводского, золотопромышленного Урала. Чтобы сохранить её, здания приходится ограждать от сноса и разрушения, невнимания местных властей. Именно для того работает организация «Уральский хронотоп». Объезжая десятки городов, посёлков и деревень, Олег Букин отыскивает постройки, нуждающиеся в охранном статусе, подаёт заявление на внесение их в реестр объектов культурного наследия и проводит экспертизу — нанимая аккредитованного эксперта или сам (у него есть такие полномочия). Эта важная непростая работа требует затрат на работу с документами и в архивах, на разъезды в десятках направлений. Пожалуйста, оформите регулярное пожертвование для «Уральского хронотопа». Так вы поможете не разрушиться ещё одной части истории, которой и так осталось очень мало в современной России.
