Известно, что взгляды Белинского на литературу вообще и лирику в частности были приняты революционно-демократической критикой 60-х г. XIX столетия и в соответствии с задача ми, стоявшими перед художественной литературой на новом этапе русской революции, получили свое дальнейшее развитие в системе философско-эстетических воззрений Чернышевского и Добролюбова, в их борьбе с проявлениями идеализма в искус стве, с теориями чистого искусства, толкавшими писателя на путь мистики и созерцательного невмешательства в жизнь.
Добролюбов.
Как и Белинский, Чернышевский и Добролюбов требовали от литературы служения большим идеям и высоким идеалам, продиктованным борьбой народа за свое освобождение от крепостнического рабства.
Чернышевский.
«Общеинтересное в жизни, — писал Чернышевский, — вот содержание искусства».
«Только те направления литературы достигают блестящего развития,
которые возникают под влиянием идей сильных и живых, которые удовлетворяют настоятельным потребностям эпохи».
Мы любим нашу великую классическую русскую литературу и гордимся ею перед всем миром потому, что творцы ее смело ставили в своих произведениях коренные вопросы жизни наро да и в решении их были верны взглядам своих великих революционных учителей.
«История народа принадлежит поэту», — писал Пушкин Н. Гнедичу.
«Я лиру посвятил народу своему», — заявил Некрасов.
«...Я старался, — говорил он, — внушить молодежи любовь к народу, к бедным и угнетенным и ненависть к угнетателям.»
Однако, крепостнический строй жизни царской России тяготел над сознанием наших писателей—классиков тяжелым кош маром.
Готовые гибнуть за свои убеждения, они мучительно терзались невозможностью осуществить на деле свои идеалы «добра, света и истины».
Жгущий сердца людей глагол поэта не доходил до «взывающего о сознательном существовании забитого и неграмотного народа.
О, если б голос мой умел сердца тревожить! Почто в груди моей горит бесплодный жар И не дан мне в удел витийства грозный дар?
— трагически восклицал Пушкин, полный тревоги за судьбу своего народа и своей родины.
Усилия наших великих писателей и поэтов прошлого, пре красно понимавших, что всё подлинно человеческое находится «в прямом противоречии с тою общественною средою, в которой они живут», и были направлены на революционное преодоление этого противоречия, на претворение общего «в кровное до стояние субъекта».
Маяковский пришел в литературу в годы, когда «на свет выплыли символисты, имажинисты, декаденты всех мастей, отрекавшиеся от народа, провозгласившие тезис «искусство ради искусства», проповедовавшие безыдейность в литературе, прикрывавшие свое идейное и моральное растление погоней за кра сивой формой без содержания».
Заявив себя поэтом «безъязыкой улицы», он решительно выступил против сереньких, чирикающих перепелами поэтов- декадентов, обеспокоенных «мыслью одной — «изящно пляшу ли»:
.
Резкий протест дореволюционного Маяковского против существовавших порядков жизни и жирных ее хозяев, шедший под лозунгом: «Долой вашу любовь», «Долой ваше искусство», «Долой ваш строй», «Долой вашу религию» опирался на недо вольство этими порядками трудового народа, на революционное движение масс, готовивших себя к победному штурму капитализма, и являлся продолжением все той же борьбы за претво рение общего «в кровное достояние субъекта» в новых истори ческих условиях.
Однако, отсутствие у Маяковского этих лет непосредствен ных связей с революционным рабочим движением и практиче ского участия в нем помешало ему стать еще тогда законченным пролетарским поэтом, что и дало себя знать в элементах сти хийного бунтарства, трагической жертвенности и мотивах оди ночества, присущих его дооктябрьской поэзии.
Только Великая Октябрьская социалистическая революция, положившая начало новой эре в развитии человечества, приобщив Маяковского к передовым революционным силам эпохи, помогла ему сбросить с плеч бунтарско-жертвенннческие лохмотья мелкобуржуазной идеологии и вырасти в первого талантливейшего поэта коммунизма.
Уничтожив позорный эксплуататорский строй жизни, Октябрьская революция сняла вековое противоречие между личностью и обществом, возвратила человека «к своему человеческому, т. е. общественному, бытию».
Новая социалистическая действительность, новый советский человек — преобразователь мира, коммунистическое решение проблемы личного и общественного и определили содержание и сущность лирики послеоктябрьского Маяковского.
Глубокое понимание и острое ошущение им новизны социалистического общества, мыслей и чувств
свободного советского человека, обретшего свое счастье, смысл и цель жизни в единении с коллективом, позволили поэту заложить основы качественно иной по сравнению со всей предыдущей лирикой — основы лирики социалистической.
Продолжение.
