Поль Сезанн относился к группе художников, которых обычно объединяют под ничего, собственно, не обозначающим прозвищем «постимпрессионистов». Правда, их искусство представляло следующий, новый после импрессионизма шаг в поступательном ходе истории искусства.
Но по времени своей деятельности они были не «после» импрессионистов, а их современниками. Так, Поль Сезанн был старше Ренуара и Клода Моне, а те, в свой черёд, намного Сезанна пережили. В 1870-е годы он выставлялся вместе с импрессионистами (получая, впрочем, ещё больше ругательств, чем они).
Но всё же искусство Сезанна лишь частично соприкасается с искусством импрессионистов, в основном и главном сильно от него отличаясь. Поль Сезанн хоть и начал писать в те же шестидесятые годы, что и Манэ, всё же до самого начала семидесятых годов мучительно искал свою дорогу, путаясь между живописью Делакруа и живописью Домье, не слишком интересуясь окружающей общественной жизнью и душевным миров человека, то добиваясь с помощью плотных землистых красок предельно материальной осязаемости изображённых фигур и предметов (таков «Портрет Антони Валабрега», 1866), то впадая в неистовое буйство резких, максимально экспрессивных движений и красок.
И при такой неясности и ненайденности какого-то главного, магистрального направления своего искусства Сезанн уже в ранний период творчества не раз показывал, что в нём скрывается ещё не понявший самого себя великий мастер.
Таков и мощный, поистине монументальный «Портрет Валабрега», и хранящаяся в Государственном Эрмитаже «Увертюра Тангейзера» (иначе «Девушка у пианино») - спокойная, даже суровая и величавая домашняя сцена, вся словно проникнутая величественной гармонией музыки Вагнера.
После франко-прусской войны и Парижской Коммуны Сезанн сблизился с импрессионистами, его живопись (и портреты, и пейзажи, и натюрморты) получила простой и ясный облик, в неё вошла реальная природа — Сезанн с полным правом мог сказать тогда:
«Вся воля художника теперь должна сосредоточится на безмолвном созерцании природы. Надо заглушить в себе всё предвзятое... умолкнуть, превратиться в наиболее совершенное эхо».
Сезанн был не совсем точен — никакого пассивного созерцания у него никогда не было. Его метод был рационалистичен, строго конструктивен. Но это и предавало его реальным наблюдениям природы и человека ту монументальную силу, какая была изначально заключена в его творчестве.
Он стал теперь гораздо ближе к Манэ и Дега, никогда не опускаясь до попыток им подражать. К концу восьмидесятых годов его искусство развернулось в полную силу (одна из его вершин — картина «Масленица» - иначе «Арлекин и Пьеро» 1888 года в Музее изобразительных искусств имени Пушкина).
Импрессионисты и постимпрессионисты (нужно помнить, как условны и малосодержательны эти случайно возникшие прозвища!) определили своим творчеством главный смысл и главные достижения французского искусства второй половины девятнадцатого века.
Но в конце века рядом с ними работали и другие художники, иногда на короткий срок объединявшиеся в какую-либо более или менее родственную группу, иногда совсем одинокие.
Портрет написан в 1866 году и был предложен художником в Салон. Валабрег сообщал одному из своих приятелей:
«Поля, несомненно, не допустят на выставку. Какой-то филистер из жюри, увидев мой портрет, воскликнул, что он написан даже не ножом, а пистолетом. Уже возникло множество споров. Добиньи сказал несколько слов в защиту портрета. Он заявил, что предпочитает чересчур смелые картины серым и ничтожным, которые выставляются в каждом Салоне. Ему не удалось убедить их».
Действительно, этот внушительный по размерам портрет, написанный пастозно, стремительными, большими шлепками краски, нанесёнными на холст мастихином, мог обескуражить любого тогдашнего критика. Необычной, огрублённой манерой исполнения, сообщающей образу человека на портрете некий исполинский облик, Сезанн бросил в середине 1860-х годов дерзкий вызов академической живописи, обратившись к исследованию и открытию жизненных сил, заключённых в глубинах самой неживой материи, красочной стихии. В «Портрете Валабрега» Сезанн перешагнул через своё время, и его работу невольно хочется отнести скорее к ХХ, нежели к ХIХ столетию. Не случайно А. Барнс сравнил трактовку лица и рук Валабрега с живописью Х. Сутина.
Пожалуйста, оцените эту статью и подпишитесь на канал или поделитесь ссылкой на него в социальных сетях, если считаете его интересным. Большое спасибо!
