Сейчас в Лондоне третий локдаун из -за коронавируса. Но были времена, когда его не было и Лондон был самым посещаемым туристами местом. Мы, журналисты, тоже очень любили туда ездить и не только из -за Тауэра и Сити, но и потому, что Лондон всегда был полон сюрпризов, да таких, о которым не всем расскажешь.
На телевидении у меня был постоянный оператор, звали его Тигрис. Это необычное им подарили ему мама с папой, любители путешествий и поклонники Тура Хейердала.
С Тигром мы побывали в многих командировках, но потом нас разлучили. Его приставили к городской программе с похожим названием "Городовой", довольно скучной, приземлённой и весьма неглубокой передачи, где рассказывалось о работе разных городских служб, таких, как транспорт, канализация, водопровод, газ и так далее. Единственным плюсом этой программы было то, в ней хорошо платили. Но зато и съёмки событий отнимали всё свободное время. В общем, из -за этой передачи мы с Тигрисом долгое время не работали вместе.
Но однажды нам удалось вырваться вместе в Лондон. Оператор, который должен был со мной ехать заболел, и, поскольку других свободных не оказалось, со мной послали Тигриса.
В самолёте мы болтали и веселились, представляя, как по приезду сразу завалимся куда -нибудь в паб и хорошенько надерёмся, но оказавшись в Лондоне, у Тигра вдруг пропало настроение. Его явно угнетали какие -то мысли. Но сколько я его не спрашивал, в чём дело, он не хотел говорить.
Выпив всё же по кружечке в одном из пабов, мы пошли бродить по городу. С каждой минутой я замечал, как Тигр мрачнеет все больше и больше.
– Что с тобой? – спросил наконец я его.
– Достало все! – сказал он. – Чувствую себя выжатым. Все надоело смертельно! Знаешь, что мы снимаем в этом чёртовом "Городовом"? Автобусные остановки, какие -то переходы, железнодорожные кассы, позавчера я снимал приюты, ночлежки, до сих пор чешусь, будто меня всего вши покусали! Я смотрю на Лондон сейчас и у меня ощущение, что мы живём в зоопарке!
- Не переживай и здесь полно мест, где всё плохо. -Сказал я. - Просто мы их не видим.
- С трудом верю. По-моему мы всех давно переплюнули.
– Это депрессия, - сказал я, - кстати, не вздумай её лечить таблетками…
– А как её лечат? – Спросил он.
– Чем -нибудь приятным. - Я улыбнулся, обводя глазами просторы Оксфорд стрит. -Найди себе англичанку.
– Денег нет, – вздохнул Тигрис, звякнув в кармане мелочью.
– Почему это ты русским барышням не платишь, а англичанкам собираешься платить? –Удивился я. Странно устроен всё же русский человек! В России он непременно хочет найти такую, которая будет его любить без денег. А оказавшись за рубежом, непременно хочет пустить женщине пыль в глаза!
Тут я вспомнил, что Тигрис имел очень странные предпочтения в вопросе, касаемого женщин- он любил худых. И не просто худых, а таких, чтоб рёбра торчали. Помню, однажды в Алма-Ате ему такая попалась. Я, едва её увидел, подумал, что это ожившая мумия. Но Тигр был в восторге. Прибежав ко мне в гостиничный номер в перерыве между сексом, он восторженно стал шептать мне в дверях:
- Представляешь, у неё вот такой треугольник между ног, когда она садится. - Он показал треугольник размером чуть ли не с Египетскую пирамиду. - Настоящая Фея Страсти, мёртвого подымет!
Сказав всё это, он убежал обнимать свою мумию дальше.
- Между прочим, англичанки в большинстве своём очень худые. - Напомнил я ему. - Это прямо твой шанс. Не думаю, что они станут капризничать. Увидишь, ещё сами подойдут. Слушай, пошли в "Гайд -парк", а? Там полно народу. Погуляем, то -сё, глядишь, и познакомишься с кем -нибудь!
- Ты думаешь? - Засомневался Тигрис.
- Конечно. Это ведь женщины! Язык тут не имеет значения. Чем местные лучше наших?
– А общаться как? – спросил он. – Я почти не знаю английского языка.
– Ничего, справишься. Если что – измором возьмем! -Пообещал я.
– Пошли! – решительно сказал Тигрис.
Мы прошли Трафальгарскую площадь, прокатились на омнибусе, заглянули в Гайд – парк – результат был нулевым. Не то, чтоб там не было женщин, но подходить к ним было решительно неудобно! Они словно бы находились в своём коконе. И к тому же все были с детьми.
Мы пошли к Сити, опять пили пиво едва ли не в каждом пабе, который встретился нам в пути, – но одиноких, ищущих встречи с незнакомцем женщин, чей вид говорил бы: "я ищу вас!", как назло, не было! То есть, конечно, были. Даже наверняка. Просто в другом месте. О котором, мы делали вид, что не знаем.
– Я наверно уже старый, – говорил мне Тигрис, печально разглядывая дочерей Альбиона.
– Не куксись, – стал утешать я его. – На крайний случай есть один вариант.
– Какой? – заинтересовался Тигрис. Но я ему пока не стал говорить, чтоб не огорчать заранее.
Мы сфотографировались у Биг Бена, зашли в протестантский храм, который произнёс на нас обоих, но больше на Тигриса, неизгладимое впечатление, перекусили в итальянском бистро, посмотрели Гранд Стэйшн. Потом не торопясь обошли вокруг Сисл Вестминстер, любуясь забором, увитым плющом.
– Что там? – спросил Тигрис, кивая на верхушки деревьев за чугунными воротами.
– Резиденция английской королевской семьи. Здесь жила леди Ди. Очень красивая женщина.
– Может, она выйдет? – С надеждой спросил Тигрис.
Я не стал говорить ему, что она не выйдет, потому её уже нет на белом свете, чтобы окончательно его не расстроить.
Еще через пару часов мы были вынуждены признать: английские девушки ни за что не хотели с нами знакомиться! Им было плевать на мужскую красоту Тигриса. Или у них были другие представления о красоте. Возможно, потомки древних кельтов предпочитали романтике любви вечер у комелька с кружечкой эля. Даже не верилось, что одна из англичанок когда -то родила Шекспира. Видимо, за последние пару веков горячую кровь англосаксов сильно охладили «Гиннесом». Правильно сказал Тигр: Русь могли покорить только татары. Англичане не смогли бы. Для этого они были слишком избирательны.
К девяти часам вечера над столицей туманного Альбиона повисла грязная туча. Стемнело. В домах – крепостях зажгли электричество. Мы продолжали фланировать по широким улицам Лондона, кутаясь в поднятые воротники от начинающегося дождика.
– Слушай, а мне говорили, что они здесь не очень…- туманно, по погоде, сказал Тигрис.
– Чего? – не понял я.
– Англичанки. Им это дело совсем не надо. – Тигрис пару раз хлопнул ладонью по сжатому кулаку. -Они это не любят.
– Глупости. Это все любят, -сказал я.
– Нет. – помотал головой Тигрис. – Так, как наши любят, точно – нет!
Тут мы начали вспоминать наши командировки в разные города, особенно на Камчатку, где Тигрису повстречалась такая горячая камчадалка, что он впервые чуть всерьёз не женился.
- Да, ещё бы немного...- смеялся он. -Слушай, а где это мы?
Тут мы с ним начали оглядываться. Вокруг нас сидели и стояли молодые люди, в основном мужчины, которые общаясь манерно жестикулируя, по -женски касаясь друг друга. Некоторые сидели в обнимку, другие целовались, были ещё те, кто толпился возле дверей пабов, с пивом в руках, тоже в обнимку или шлепая соседа по ягодицам, и при этом что-то крича и смеясь.
– Кажется, голубой район, -сказал я, открывая книжку -гид, которую прихватил с собой. Вот смотри, тут написано: "Лондон – гомосексуальная столица мира».
– Ты меня специально сюда привел? – Спросил Тигр.
Нет, ты же знаешь, мы зашли в арабское кафе на какой -то из стрит, а вышли здесь, только и всего. Unfortunately, как говорят англичане. Хотя есть одна теория, которая утверждает...
- Да знаю я эту теорию! – Отмахнулся Тигр. - Хочешь сказать, мы здесь не случайно?
– Кто знает...- скрестил я руки, которые до этого пару раз уже выставлял перед ним для обороны.
- Нет, я предпочитаю думать, что это мы их последняя надежда увидеть в людях хорошее. Как яркий свет перед смертью. Знаешь, ты его вдруг видишь -а потом умираешь.
- Давай тогда крикнем хором: "если парень с парнем спит, то у парня будет СПИД"! Представляешь, как они удивятся?
– Вряд ли, -усмехнулся Тигр, глядя на там и сям стоявшие однополые парочки, целующиеся или обнимающиеся.
- Неуютно как-то, -заметил я.- Пошли домой?
– Чего, уже? - Спросил Тигр. -Давай хоть выпьем по кружке пива, раз пришли. Не съедят же они нас.
Странно, но местное пиво на нас не действовало, будто мы заказывали и пили воду. Однако мы всё равно зашли в ближайший паб, чтобы заказать ещё по кружечке.
По счастью там сидели вполне обычные люди, на первый взгляд даже семейные. Мы взяли по кружке светлого и присели на скамейке возле окна. Свободных мест в кафе почти не было.
– Как Вика? – Спросил я, имея в виду последнюю пассию Тигриса.
– Все так же…-нехотя ответил он. – Играем в кошки – мышки. С ума она меня сведет.
– Понятно…
Неожиданно к нашему столику подошел мужчина со стаканом пива в руке. Был он не молод, одет в модный пиджак канареечного цвета, Итоновскую рубашку, под воротом которой красовался шейный платок. Типичный англичанин из хорошего района. Странным было только его лицо – гротескное, темное от загара, покрытое сетью тонких морщин и натянутой, словно резиновой улыбкой. На левом глазу у англичанина был тик, поэтому казалось, что он все время подмигивает нам и при этом ещё немного виновато улыбается.
– May I?..-показал он рукой на свободный промежуток между мной и Тигрисом.
– Чего ему? – Подозрительно спросил Тигр.
– Хочет сесть между нами.
– Зачем?
– Мест нет в пабе, не видишь?
– Ну, пусть садится, раз такое дело, – разрешил Тигрис.
– Welcome, – разрешил я англичанину.
Тот сел. И сразу спросил:
– Where did you come from, gays?
– Чего он? – нахмурившись, спросил меня опять Тигрис.
– Спрашивает, откуда мы, – перевел я.
– Рашка! – Весело объявил англичанину Тигр и глядя на меня сказал, подняв кружку: –Русский пипл, лучший в мире пипл! Правильно я говорю?
- What is he talking about? - Спросил меня англичанин. Я улыбнувшись, перевёл ему. Лицо англичанина потемнело еще больше и глаз у него задергался сильнее.
– О, ай лов рашен пипл! – обрадовался мужчина и стал разгибать пальцы. – I know a lot of russian words: vodka, ruble, ikra, malchiki... -Эта манера вести счет разгибая пальцы, а не наоборот, меня всегда раздражала. А тут, помноженная на явно непристойные намерения гуттаперчевого англичанина почти вывела из себя.
– Что он сказал, вот последнее, я не понял? – переспросил Тигрис.
– Говорит, что любит мальчиков и водку.
Тигрис промолчал, опустив глаза в кружку. Я очень боялся, что он размахнётся и шарахнет англичанина локтём под дых или куда- нибудь пониже, поскольку знал про его дикий норов, но он держался.
Выходили и заходили в кафе люди. Непристойными фаллосами торчали в разные стороны ответвления вешалки, на которых висели похожие на огромные презервативы дождевики. В креслах, сделанных по форме женской вагины сидели розововолосые фурии, которые тянули из высоких стаканов что -то радикально мутное. И тут вдруг стало ясно, что те, кого мы приняли поначалу за семейных посетителей, тоже были геями. Просто в баре было полно и лесбиянок тоже. И со стороны казалось, что это семейные пары.
– May I?..-снова спросил мужчина, положив руку на колено Тигрису.
– Слушай, -чуть наклонившись вперёд, чтобы меня видеть, тихо попросил Тигрис. – Скажи этой английской пиявке, чтобы она убрала присоску с моей ноги, а то будет международный скандал.
– Please live my friend alone... You know we are together, understand? And I am actually jealous! – Добавил я с угрозой.
Мужчина снова потемнел лицом, но убрал руку.
– Что ты ему сказал? – спросил Тигрис.
– Сказал, что мы пара.
– Обалдел ты что ли! – Тигр поставил недопитый стакан и быстро вышел из паба.
Я еще некоторое время поболтал с англичанином. Он оказался довольно милым, к тому же профессором местного университета, преподавателем античной философии. Представившись, он попытался обнять меня, но я галантно отвел его руку, сославшись на то, что меня ждёт друг, и я очень к нему тороплюсь. Потом мы допили с ним пиво, и я пожелал ему приятного вечера. Выйдя из паба, я увидел Тигра. Он ждал меня на углу.
– Ну, ты чего ушёл? – спросил я.
- Тошно стало, -признался Тигрис. -Ты зачем сказал ему, что мы пара?
- А что? Корреспондент и оператор, это телевизионная пара. Разве нет?
- Ну, ты клоун!
- Да сам ты… Видишь, услышав, что мы пара, он отстал. А так, может, ходил бы с нами, как привязанный. Ты ему между прочим, понравился. Жаль, что я ему был несимпатичен, а то бы остался сейчас в Лондоне. Мы бы с ним гуляли по Сохо…я чуть было не сказал: «с коляской», планировали бы отдых на Гавайях, в Майами, Патайе или где –нибудь ещё.
- Ты смеёшься? – Подозрительно спросил Тигр.
- Представляешь, он просил, чтобы ты вернулся, - будто не услышав его вопроса, продолжал я. – Говорит: давайте сделаем русско –британскую семью…
- Я тебя убью! – Сказал Тигрис, вынимая руки из карманов и желая, как видно меня поколотить. Видимо, сама мысль о такой семье внушала ему ужас. Как будто с мумией жить лучше.
- Чего ты? - Отошёл я на шаг. - Да ты просто гомофоб! Представь только, ты гладишь его, а он то светлеет, то темнеет и глазом при этом тебе подмигивает -светомузыка!
Мы побежали по Сохо, вернее я от него, а он за мной. Вслед нам удивлённо смотрели крикливо и загадочно одетые люди, то ли мужчины, то ли женщины…Вдруг Тигрис остановился.
- Знаешь, а я хочу туда вернуться! - Заявил он, сжав кулаки.
- Куда ты? - Схватил я его за рукав.
- Мне кажется, этим англичанам не помешает хорошая встряска, чтоб им жизнь мёдом не казалась! Надо же предлагать такое: семью с мужиком!
- Да нет, я пошутил. Шутка, андестэнд? Он просто хотел рассказать нам, как спортсмены в Древней Греции выступали на Олимпийских играх.
-А как они выступали? -Не понял Тигрис.
- Голыми. Знать надо. Ладно, поехали в гостиницу.
Мы прошли метров двести. Я спросил Тигриса:
- Ты что, правда мог устроить драку?
- Он кивнул.
- Дикарь, - попенял я ему.
- Ну, извини!
– Я -то что, английскому профессору вечер испортили...
Мы опять немного пробежали вдоль кафе, я впереди, Тигрис за мной, а потом, устав, перешли на шаг. По-прежнему за столиками сидели в обнимку мужчины, Кое - где и женщины, подражая им, стояли или сидели, обнявшись, положив ладони друг другу на ягодицы.
В сполохах электрического света вспыхивали многочисленные кольца, серьги и булавки, нанизанные на пальцы и воткнутые в пупки, губы и уши. Казалось, что через всех этих людей пропущен слабый ток и они дёргаются, в соответствии с заложенной в них программой, как некие роботы.
Если один выкрикивал что -то, другие подхватывали, начиная хохотать, будто заводные. Руки их при этом, как манипуляторы хватали напитки со стола, подносили ко рту, а потом с грохотом ставили на место.
Сигналила наверху неоновая реклама и весь этот бормочущий и чадящий паноптикум действовал на нас с Тигром, как вид приближающегося поезда на первых зрителей кинематографа. Хотелось взяться за сердце и убежать. Но мы изо всех сил делали вид, что удивлены тем, что видим, медленно прохаживаясь по влажной от дождя брусчатке мимо уличных кафе.
Неожиданно выбежали из -за угла панки, дреды которых искрились на концах голубоватым неоновым огнем, а затем скрылись за соседним углом. Какая -то девушка с чёрными губами и розовой майке, с многочисленным пирсингом и татуировками по всему телу, облившись напитком, встала и давясь от смеха начала отряхивать ладонями свои с искусственными прорехами джинсы, бросая веселящимся приятелям: "Bastards, crazy bastards"! Пряди её волос, скрученные на манер бикфордовых шнуров, болтались в разные стороны, ожидая, как видно, роковой искры, которая заставит всю её неожиданно вспыхнуть от любви.
Люди побогаче сидели внутри кафе с газетой и трубкой, стильно разодетые, в позах, какими их часто изображают на иллюстрациях в книгах по Великобритании. Кому -то принесли выпивку и, сдвинув газету, посетитель учтиво кивал официанту. Мы шли по мостовой, усеянной окурками и залитой огнями. Лондонский уикэнд подходил к концу. Выбегали из пабов утомленные работой официантки в ушитой по фигуре разноцветной униформе.
В своих белых блузках, чёрных брюках и длинных малиновых фартуках, они вытряхивали в мусорные мешки пепельницы, взятые со столов, убирали пустые стаканы и снова уходили за стеклянные двери. Там они брали в руки толстые бухгалтерские книги и по старинке записывали туда сколько всего выпито и съедено и сколько за это было всего взято денег.
У обочины, мимо которой мы проходили, остановился вдруг искрящийся огнями и железом супербайк. С него слезли двое молодых парней и, обнявшись, пошли в сторону паба.
– Мрак, – резюмировал Тигрис, поглядев на них.
- Почему? Довольно светло ещё, - решил я ещё поиздеваться над ним.
– Я не об этом. - Кивнул он на улицу позади. - Думаю о возвращении.
– Очакуров? – догадался я.
– Да…
Очакуров была фамилия нашего с ним начальника. Отличался он тем, что ежедневно записывал в блокнот, кто опоздал на работу, кто пришёл с похмелья, кто накануне плохо работал, кто нелицеприятно отзывался о начальниках и так далее. А потом его доклад попадал на стол к главному редактору и тот взимал с провинившихся виде штрафа за плохую работу деньги. Тигрис работал больше остальных, но получал всегда очень маленькую зарплату.
– Что на этот раз он выдумал? -Спросил я.
– Понимаешь, предложил мне возглавить операторский отдел…
– Но это же здорово! – Вырвалось у меня.
– Ага, если бы, – охладил меня Тигрис. – Он так все это преподнес…говорит, будешь смотреть за их работой и обо всем мне докладывать.
– А ты что?
– Послал его, конечно…
Мы ещё немного походили, прежде чем идти в гостиницу. Следующие три дня у нас была работа в президентском пуле, после которой мы снова посетили службу в англиканской церкви, которую Тигрис простоял от начала до конца с выражением какого -то немыслимого счастья на лице, будто ему впервые отпустили грехи. После службы мы ещё раз зашли в паб, чтобы выпить пива, а заетм поехали в аэропорт.
На обратном в пути в самолёте Тигрис мне сказал:
- Знаешь, я решил эмигрировать в Англию.
- ?
- Да, хочу принять Протестанство.
- Это ещё зачем? Чем тебе Православие не угодило? - Спросил я.
-Да ну его! - Поморщился он. - У нас в церкви сесть и то негде. А тут - красота, везде лавочки, музыка играет, опять же потолки высокие, всякие росписи, фрески разноцветные, рыцари в гробу лежат, красота...
- Не в рыцарях дело.
- А в чём?
Не стал я ему напоминать, что недавно ещё он хотел стать католиком, а до этого, когда мы были в командировке в Уфе, хотел исповедовать Буддизм. Тут я ему решил напомнить о свободных нравах Лондона, в частности, о геях, но не стал. Вдруг это ему как раз и понравилось, а передо мной он просто ломал комедию?
Короче, я тогда пожелал своему оператору всяческой удачи, если он в самом деле решится однажды переехать.
И в самом деле в последние годы Тигриса не видно. Он куда -то исчез. Возможно он эмигрировал. И, может быть даже живёт в Лондоне. Я иногда пытаюсь представить Тигриса сидящего в кафе в обнимку с профессором античной философии, но у меня не получается.
А вот мужем худой англичанки, шотландски или дамы из Уэлльса я его представить могу. В общем, с кем бы ты ни был сейчас -счастья тебе, Тигрис!
