Яков Пикин, записки журналиста

Жизнь меня тогда крепко учила. Одно время, например, у меня дома стоял фарфоровый кот-копилка. Я думаю, что копилку в виде кота мне купили потому, что по гороскопу я тоже был Кот. И с этим котом как видно у нас была кармическая связь. Когда мне хотелось сладкого, я подходил к копилке, тряс её, выковыривал иголкой из щели деньги, а потом шёл в магазин и покупал себе сладости. Я думал, денег в копилке много и исчезновение части никто не заметит. Но однажды мама, придя с работы, хорошенько тряхнула кота, а потом сказала удивлённо: что –то маловато...

Народная примета! Пожалуйста, начинайте снижать пенсии!

Кто мог подумать, что жизнь повернётся ко мне такой стороной? В общему, после сорока лет занятия журналистикой, я пошёл поваром. От безвыходности. Кончились деньги. Менеджер Таня мне сразу объявила: "266 рублей в час и не рублём больше! Работать по двенадцать часов в день. Хотите посмотреть кухню"? А чего мне ее смотреть? Что я, кухни что ли не видел? Весь кухонный персонал оказался киргизским. Конечно, я слышал в своём пионерском детстве "с Интернационалом воспрянет род людской"! Но не думал, что это будет ещё при моей жизни...

Однажды, работая на телевидении, я пошёл гулять с молодой корреспонденткой, которую учил работать в Останкинский парк. Звали девушку Лана. Она была стажёркой, училась в МГУ на журфаке. Эта темноволосая пифия буквально смотрела мне в рот, когда я рассказывал ей о профессии. Между прочим, это очень подкупает, когда тебе смотрят в рот. Такое внимание к твоей персоне, очень тебя возвышает. В собственных глазах, естественно. Сразу чувствуешь себя матёрым корифеем! Профессионалом. Идолом, божеством, ангелом,...

(Из книги "Девять кругов рая") У Фаи Масловой и Жени Овечкина, корреспондентов нашего игрушечного телеканала, жили дома собаки. Одну собаку неопределённой породы звали Шнапс. У другой собачки, тоже неопределённого вида, была кличка Гжелка. Не то, чтобы Мася с Женей любили выпить, но почему –то эти разные названия выпивки сразу и намертво прилипли к четвероногим. Мася, которую друзья звали так за похожую манеру смеяться также, как героиня одноимённого мультика, больше любила Гжелку. Женя Овечкин больше тяготел к Шнапсу...

У нас в "Московии" работала Фая Маслова. Мы с ней дружили. Фая была потомком древней актёрской династии. Собаке её прадедушки Джиму, например, Сергей Есенин написал посвящение. Дача у Маси была на Николиной горе на Рублёвке. С Масей было очень интересно поговорить. Чувство юмора у неё было потрясающее. В компании Мася занимала две должности – корреспондента и главного редактора православной передачи «Соль». Это была крохотная, еле заметная программа, которая шла в дневное время по будням...

( Из книги "Девять кругов рая", Книга третья). Об «отходной», прощальном ужине на Неон ТВ, Вера Прасюк, известная журналистка, побывавшая в чеченском плену, сообщила заранее. Был накрыт стол, приглашены сочувствующие. Те, кто пришли, были странно возбуждены – то ли от выпитого вина, то ли от головокружительного чувства падения в бездну. Многие шутили, но смех получался нервным. Так бывает у новобрачных перед свадьбой и у депрессивных больных после приема лекарства – шаткое ощущение счастья, состояние легкого исступления -облегчение, даруемое перед новым витком испытаний...

Мы снимаем ранним утром и вечером после захода солнца. Днём прячемся в домах с кондиционерами. Утром завтракаем, а потом едем с Непарой искать тему для репортажа. Снимать особо нечего. Катар - мирное государство на Ближнем востоке. Говорят катарское население одно из самых богатых в мире, благодаря добыче природного газа. Здесь шутят, что если во всём мире счётчики газа устанавливают, чтобы видеть его расход, то у катарца в доме счётчик газа стоит, чтобы он видел, сколько у него прибавляется. Когда я узнал об этом, то подумал: вот бы у нас так было! Но у нас по-другому...

В Париж приезжаешь с бьющимся сердцем. О нём писал Ремарк. Где то здесь ходили Бальзак и Гюстав Флобер. По Парижу гулял шалопай и развратник Генри Миллер. В Париже до сих пор живут Катрин Денев, Изабели: Аджани и Юппер. Ещё недавно тут ходили под ручку моя любимая парочка Филипп Нуаро и Терри Лермитт. Наконец где-то здесь в плавающем по Сене доме до сих пор обитает Пьер Ришар. В Париже хочется чего -нибудь эдакого, даже сам не знаешь чего. Издалека Париж кажется волшебным яблочком на ветке - откуси только и прямо станешь юным...

Дорога в Варзобское ущелье шла мимо бесчисленных кишлаков и стихийных рынков. По выжженным холмах в клубах пыли, пастухи гнали своих овец и коров. Вместо бензозаправок у дорог стояли дети с канистрами и призывно махали руками перед проезжающими мимо авто. Сплошным бело – зеленым ковром мелькали за окном хлопковые поля. Оглушительно стрекотали цикады. Проехав очередной аул, мы свернули на боковую дорогу, которая вела в предгорье. – Здесь хорошее местечко есть, – сказал Хуршет, таджик, наш водитель...

В Москву она приехала из прибалтийского городка Выру. Прежде она закончила физико – математический факультет университета и стала дипломированным физиком. Работы по специальности в Прибалтике не было. Пару раз ее приглашали в закрытые НИИ младшим научным сотрудником. Младшим?! Да вы что, издеваетесь? Еще в университете ее работа по волновой теории света вызвала настоящий фурор на факультете физики и теперь ей предлагали всего лишь место МНС?! С минимальным окладом?! Марина отказалась. Вместо этого с бывшими однокурсниками она стала ездить в Польшу и привозить оттуда вещи на продажу...

В принципе, сел написать я одну историю, которая произошла с моими приятелем и коллегой журналистом Сашей Абраменко, который не раз ездил в район боевых действий во время второй чеченской войны. Историю смешную. Но когда я сел - то вдруг задумался. Вот даже эта маленькая история, о которой я хотел написать - о чём она говорит? О том, что люди на войне иногда так надираются, чтобы забыться, что делают вещи, о которых потом им и вспомнить тошно. Но ведь это только потому, что война стресс. И...