(из цикла «И память Каменки любя…»)
Все пишущие о Пушкине и Каменке рано или поздно должны коснуться двух имён – Аглаи Давыдовой и её дочери Адели.
Аглая Антоновна, как её называли в России, а урождённая Аглая Анжелика Габриела Аделаида де Граммон,- жена Александра Львовича Давыдова (о нём читайте здесь). Её отцом был знатный эмигрант-роялист герцог Антуан де Граммон (для любителей французской литературы: предки Граммона, графы де Гиш, действуют и в «Сирано де Бержераке» Ростана, и в мушкетёрской трилогии Дюма), бабкой – подруга Марии-Антуанетты герцогиня де Полиньяк. Свадьба состоялась в 1804 г. в Митаве (сейчас – Елгава), где жил в изгнании провозглашённый французским королём Людовик XVIII.
Портрет Аглаи написан Э.Виже-Лебрен в 1824 году. Даме на нём – 37 лет:
Какова же была в юности! Неудивительно, что очаровательная девушка пленила полковника Давыдова. Немного позднее, в начале 1807 года, отправляясь на войну, он объяснит дяде А.Н.Самойлову, почему оставил жену с её родителями в Митаве, а не отвёз к своей матери в Каменку: «Армия наша так отдалена от Киева и так близка к Митаве, что и это служить резоном может. Случится, что наши дела пойдут хорошо, жена моя за мной поедет, случится, что я ранен буду, отвезут меня в Митаву, и я опять воскресну». По-моему, ясно видна влюблённость.
Сама же Аглая… Скорее всего, юная девушка с неопределённым будущим (ведь и королевский двор скитался по Европе!) считала, что вытянула счастливый билет, выйдя за богатого и знатного человека, который введёт её в высшее общество.
Эти надежды не оправдались. После отставки мужа жить пришлось в Каменке,
где она,
Бог знает кем окружена,
Рвалась и плакала сначала.
Только вот Аглая не только
Открыла тайну, как супругом
Самодержавно управлять,
но и нашла для себя иные забавы. «Весьма хорошенькая, ветреная и кокетливая, как настоящая француженка, искала в шуме развлечений средства не умереть со скуки в варварской России. Она в Каменке была магнитом, привлекавшим к себе железных деятелей Александровского времени. От главнокомандующих до корнетов всё жило и ликовало в Каменке, но – главное – умирало у ног прелестной Аглаи». Так написал о ней Василий Денисович Давыдов, сын кузена её мужа, Дениса Давыдова. А сам поэт-партизан тоже стал пленником чаровницы:
Любезная моя Аглая,
Я вижу ангела в тебе!
И в другом стихотворении:
Ты улыбкою небесною
Разрушаешь все намеренья
Разлюбить неразлюбимую!
Сколько пленников скитается,
Сколько презренных терзается
Вкруг обители красавицы!
Что-то произошло и между Аглаей и Пушкиным. «Что-то», потому что – странная вещь! – не в правилах поэта было мстить женщине, с которой его связывали нежные отношения (здесь, вероятно, была связь, не принесшая радости). Только к Аглае Давыдовой относятся стихи откровенно оскорбительные, а подчас и просто малопристойные. Одно из самых «мягких» - «Кокетке»:
И вы поверить мне могли,
Как простодушная Аньеса?
В каком романе вы нашли,
Чтоб умер от любви повеса?
Послушайте: вам тридцать лет,
Да, тридцать лет – не многим боле…
Напомнив о возрасте красавицы (признаться, не самый учтивый поступок), поэт вспомнит о былом увлечении
Сначала были мы друзья,
Но скука, случай, муж ревнивый…
Безумным притворился я,
И притворились вы стыдливой,
Мы поклялись… потом... увы!
Потом забыли клятву нашу…
И резко возразит против возобновления отношений:
Но нет! сегодня поутру
Вы вдруг в трагическом жару
Седую воскресили древность —
Вы проповедуете вновь
Покойных рыцарей любовь,
Учтивый жар, и грусть, и ревность.
Помилуйте – нет, право нет…
Я не дитя, хоть и поэт.
Когда мы клонимся к закату,
Оставим юный пыл страстей —
Вы старшей дочери своей,
Я своему меньшому брату…
Есть и более резкие эпиграммы (в письме П.А.Вяземскому сам Пушкин называет их «пакостями»), русские и французские (а понимала ли Аглая по-русски?). Приходится ли удивляться, что m-me Давыдова весьма недоброжелательно относилась к Пушкину?
И.П.Липранди, приятель Пушкина, посетил Давыдовых в 1822 году в Петербурге и в своем «Дневнике» записал, что «жена Давыдова в это время не очень благоволила к Александру Сергеевичу, и ей, видимо, было неприятно, когда муж её с большим участием о нём расспрашивал».
А дальше Давыдовы расстались: Аглая Антоновна сначала, пока дочери учились в Екатерининском институте, жила в Петербурге, а потом уехала с ними за границу, оставив сына отцу. После смерти мужа она вышла замуж за французского генерала Себастиани, графа де Ла Порта. Интересно, что второй её муж тоже был героем войны 1812 года, но «с другой стороны». Он сражался при Бородине, одним из первых вошел в Москву, пережил все тяготы отступления, был тяжело ранен под Лейпцигом, а после революции 1830 года занимал министерские посты, был послом, а в 1840 году был произведен в маршалы. Умерла она в 1842 году.
Дочери, как я уже писала, учились в Петербурге. Старшая, Екатерина, возможно, была «предметом любви» М.П.Бестужева-Рюмина (читайте здесь), а затем уехала во Францию и стала маркизой де Габриак. А вот младшая…
Наверное, все знают прелестное пушкинское стихотворение
Играй, Адель,
Не знай печали.
Хариты, Лель
Тебя венчали
И колыбель
Твою качали.
Твоя весна
Тиха, ясна:
Для наслажденья
Ты рождена.
Час упоенья
Лови, лови!
Младые лета
Отдай любви,
И в шуме света
Люби, Адель,
Мою свирель.
Адель – это младшая дочь Давыдовых. Кстати, крещёное имя её – Елизавета. В Каменке Пушкин шутливо ухаживал за ней. Рассказывает И.Д.Якушкин: «Жена Ал. Львовича Давыдова, которого Пушкин так удачно назвал «рогоносец величавый»,.. была со всеми очень любезна. У неё была премиленькая дочь, девочка лет двенадцати. Пушкин вообразил себе, что он в нее влюблён, беспрестанно на неё заглядывался и, подходя к ней, шутил с ней очень неловко. Однажды за обедом он сидел возле меня и, раскрасневшись, смотрел так ужасно на хорошенькую девочку, что она, бедная, не знала, что делать, и готова была заплакать; мне стало её жалко, и я сказал Пушкину вполголоса: ‘’Посмотрите, что вы делаете; вашими нескромными взглядами вы совершенно смутили бедное дитя’’. — ‘’Я хочу наказать кокетку, — отвечал он, — прежде она со мной любезничала, а теперь прикидывается жестокой и не хочет взглянуть на меня’’. С большим трудом удалось мне обратить всё это в шутку и заставить его улыбнуться». «Кокетка» - это, конечно же, Аглая: Пушкин (вспомним стихи!), показывает, что можно уже ухаживать и за её младшей дочерью.
Судьба Адели, предсказанная Пушкиным, не свершилась.
Спустя много лет когда-то соученица сестёр Давыдовых А.О.Смирнова-Россет встретилась с Екатериной за границей: «Кити после многих лет встретила меня: ‘’Сашенька’’, а я отвечала: ‘’Кити, a qui etes vous mariee? Ou est Adele? [Кити, за кем вы замужем? Где Адель?]’’—‘’Adele est a Rome a Trinita del monto, religieuse [Адель в Риме, в Trinita del МоЫо, монахиня]’’.— ‘’Sic transit gloria mundi [Так проходит слава мира]’’,— подумала я… Хороши же были лучшие годы цветущей Адели за решёткой в монастыре. Голые стены, на завтрак minestra итальянская, т. е. солёная вода с вермишелью, a pour distraction [для развлечения] упрямые и капризные дети, которых посвящали в тайны грамматики и римской bigoterie, т.е. русского ханжества. Эта Адель была потом в парижском Sacre-coeur; вздумала сделаться игуменьей и, наконец, к великому скандалу благородного Faubourg St.-Germain, бросила le froc aux horties [забросила рясу в крапиву] и теперь неизвестно где живёт с двоюродной сестрой».
Впрочем, по другим сведениям, Адель не детей учила (хотя и мечтала организовать воскресную школу для бедных), а занималась миссионерством, тратя на него все свои небольшие средства (сестра помогала ей материально, но немного, зная, что деньги она потратит не на себя). Она действительно обладала непокорным характером и постоянно конфликтовала с церковными властями. В 1866 году она была освобождена папой от обета и вернулась в мир. Три года спустя её навестил племянник Поль и нашёл тётку «в жалком убежище, в котором едва помещалась её кровать и которое расположено позади кухни».
Так что вовсе не наслажденья были суждены милой Адели…
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!
Здесь карта всего цикла о Каменке
Навигатор по всему каналу здесь
