С книгами, написанными на тайном тибетском языке, я столкнулся в княжестве Верхний Мустанг. В его столице, Ло Монтанге, за отсутствием свободных коек, на постоялом дворе меня заселили в некое нежилое помещение: в советские времена оно бы звалось ленинской комнатой, у молдаван такое и сейчас именуется «каса маре» - короче, это излишки жилплощади, используемые в культовых целях и для проведения торжественных мероприятий.
От пола до потолка там все было увешано буддистскими иконами-тангка, а к стене прилепился крайне вычурный предмет мебели. На его полках громоздились грудами какие-то странные предметы – деревянные пластины, обтянутые бархатом, с них свисают кисти, все это сплетено-перетянуто какими-то шнурками.
Запрещать мне хозяева ничего не запрещали, потому я как-то взял да вытянул один из загадочных объектов. Отряхнул с него пыль… Нет, скорее, отодрал его от пыли – слежавшейся, толщиной в палец.
Оказалось, деревянные таблички – это обложки, а под ними - пожелтевшие бумажные или пергаментные страницы, все исчерченные чернильными значками. Попросил знакомого данный предмет разъяснить, но он признался, что грамоты этой не знает: она – тайная, ведомая только жрецам, и излагаются посредством оной не слова молитв, но порядок совершения ритуалов…
Ну, там – «Сначала произнеси молитву бон, потом по-бонски перекрестись, причастись, исповедуйся и ни в коем случае не перепутай – что за чем!». Потом я узнал, что это – письменность «дунба»: в Китае в годы культурной революции такие книги почти все пережгли, лишь малую толику вывезли в Штаты-Германию, а в непальском Тибете кое-что под завалинку-таки закатилось, включая некоторое количество (десяток-другой) людей, которые грамоту дунба ведают. Но, в сущности, «тайными письменами» это не является – так только, полувымершая-полуистребленная протописьменность. В том смысле, что дешифровкой оной никто не занимается, поскольку ее кое-кто еще знает и даже использует.
И потом дунба – это не алфавит как таковой: он возник полторы тысячи лет тому и значками-пиктограммами описывал богослужения, в полноценную письменность так вырасти и не сумев. Короче говоря, специальная тайнопись, какой понимающие записывали для себя и коллег подробности ритуалов свадеб да похорон.
Здесь рассказ о том же, только богато иллюстрированный
Что-то в этом роде встретил я потом на острове Пасхи – точнее, чуть не встретил. Там в XIX веке нашли таблички ронго-ронго. На самом острове их не осталось, однако парочка есть, например, в Кунсткамере – и тамошние ронгоронго более-менее успешно пытались дешифровать перед войной ленинградские девятиклассники. Успех был относительным: про язык табличек многое стало понятно, но прочитать тексты так и не удалось до сих пор.
Единственное, что ученые сравнительно уверенно распознают - это группу из трех знаков. Они изображают некоего недвусмысленно настроенного мужчину, демонстративно готового совокупиться с рыбой, чтобы породить небо и землю.
Из угаданного (как будто) смысла делают вывод, что тексты богослужебные. На о. Пасхи еще жив, хотя и агонизирует рапануйский язык – однако таблички явно написаны на другом, более древнем наречии. Текстов осталось немного, такой мовой никто больше не изъясняется – в общем, похоже, уже не узнать нам: что там было до и, главное, после совершения серьезным мужчиной брачного таинства с рыбой? И, кстати, вовсе не обязательно ехать на о. Пасхи, чтобы поковыряться в язвах этой тайны – Питер всяко будет поближе.
И вызвала во мне эта тема (древних и неразгаданных языков) самый живой интерес. И достаточно мне было произвести самые поверхностные разыскания, как обнаружилась тьма мало кому известных фактов с фактиками.
Ну, считается, что изобретателями письменности были шумеры: в одном из их преданий содержатся слова – «И заметил властитель Кулабы, что его посланец косноязычен, и взял глину, и написал на ней слова, а до того никто на глине не писал».
Случилось это, вроде бы, 5300 лет тому назад. Всё выходило хорошо и складно, все теории у ученых замечательно выстраивались и срастались, но тут внезапно обнаружились горшки из Румынии и Сербии – каковых горшков и прочей утвари теперь известны многие тысячи.
Особенно много посуды было в раскопах, заложенных в пригороде Белграда Винча – вот «письменностью Винча» этот алфавит и назвали. Кодифицировали: теперь учтены 5,5 тысяч знаков, которыми исписана, приблизительно, тысяча предметов. Горшкам этим около 6,5 тысяч лет и, выходит, они на тысячу лет старше шумерской клинописи. Ученых находка буквально свела с ума – по разным причинам, понятно. Одни помешались от завести к сербам – за что им такое счастье? Ведь будут хвастаться мудрыми предками, которые, по правде говоря, им совсем не предки! Румыны нашли немедленно диск с надписями еще на полторы тысячи лет древнее – табличку из Тэртэрии: в подлинность ее правда до сих пор мало кто верит.
Но румыны – это, знаете ли, такой народ: «Что?! Липовая? Да мы вам сейчас таких же сто представим – самых подлинных и даже еще подлее!». А в тайную письменность Винча трудно не поверить – нашли артефакты в десятках мест, читаются знаки легко, самих надписей более 2 с половиной тысяч. Но многие всё-таки отказываются верить в то, что это – письмо: ни слоговым, ни фонетическим, ни пиктографическим оно точно не является. А каким еще? И знаков слишком много – хотя ценность такого аргумента снижает тот факт, что китайских иероглифов тоже тысячи. Кстати говоря, здесь встречается первая свастика (ТУТ ПРО СВАСТИКУ ПОДРОБНЕЕ) – именно как отдельный знак, а не в составе орнамента.
Итак, есть сотни разных символов, которые встречаются по два-по три и лишь единожды – в виде пространной надписи. В общем, яйцеголовые склоняются к мысли, что тут мы имеем дело с цифрами и, возможно, знаковым обозначением предмета или содержимого горшка. Отчасти подтверждает это тот факт, что одинаковые значки, бывает, находят на горшках, которые разделяют сотни километров и лет. Понятно, что какую-нибудь рожь в сосуде вполне могли одинаково называть и в отдаленных друг от друга деревнях. Да и лет 500-700 нехитрый символ вполне мог прожить неизменным.
Скучно, в общем, истолковывают многие данный феномен. Но была и такая романтически настроенная тетка – Мария Гимбутас, звезда планетарной археологии, между прочим: она, например, считала знаки Винча письменностью наших общих предков-индоевропейцев.
И будто бы сделаны эти надписи на языке, который все мы можем считать языком своих пращуров. Согласитесь, это гораздо лестнее – оказывается, мы не просто чумазая публика с максимум тысячелетней цивилизационной историей. Нет, наши прадядюшки уже 6 с половиной тысяч лет как грамотеи! Беда только – мало кто с этим согласен.
И у китайцев есть повод гордиться. Там открыта письменность банпо – огромный массив 6-тысячелетних знаков, которые в элементы орнамента никак не запишешь.
Они тоже появились в среднекаменном веке и выглядят полноценным алфавитом: правда, есть злопыхатели, которые пытаются это достижение палеокитайцев объявить не-сущим. Грамотой это, наверное, действительно не было. Но это и впрямь символы, которыми, действительно, передавали какую-то информацию и присутствие источника информации во плоти и крови вовсе было ни к чему. Ну, ведь письменность, правда? Хоть и не полноценная еще.
А есть в том же Китае памятники культуры Цзя-ху – этим вообще 8, 6 тысяч лет. И, представьте, нашли здесь 16 надписей, а в них присутствуют, по меньшей мере, 2 знака, которые полностью тождественны двум современным иероглифам!
Правда, даже китайские патриоты не настаивают на том, что современная иероглифика возникла бог весть когда и что за частью знаков сохранился их смысл поныне. С другой стороны, ведь символы-то есть и против этого научного факта не попрешь.
Тут что важно. Кляча истории, конечно, прежде едва влачилась, а пришпорили ее совсем недавно – всего-то пару столетий как. Однако, тот факт, что письменность – ну, ладно, протописьменность, – древнее на 2-3 тысячи лет, чем мы полагали, позволяет ждать обнаружения исключительно интересных вещей. Грамотность формирует коллективную память человечества. Именно письмо сшивает цивилизацию в нечто единое. Прежде существовала только цепочка индивидуальных воспоминаний, которые передавались от человека человеку. Любая информация превращалась в трэш и серый шум за поколение-два: дед рассказывал про «Я купил лошадь», а до внука доходило – «Мой дед был кентавром».
Вообще, конечно, коллективный человек тупее отдельного индивида, поскольку разума в толпе столько, сколько в самом тупом ее представителе. Но возникновение коллективной памяти на материальных носителях позволяло информацию накапливать. В общем ноосфера возникла как раз тогда. За тысячу-две лет даже у ведущей растительную жизнь публики, несмотря на весь идиотизм сельской жизни, накапливалась уйма всякого-разного, что являлось технологическими или культурными прорывами, с нашей точки зрения. И что обязательно должно было сохраниться.
Если, конечно, среди тех древностей, что я перечислил, не слишком массовы патриотические подделки, вроде румынской Тэртэрской таблички. Полностью исключать этого нельзя: любовь к родине преображает реальность. Я, например, видел в Лиме, как там возводили с нуля из глины полноценную пирамиду инков. На вопрос: «А как же?..», мне отвечали: «Да простояла здесь лет 500 в точности такая же! Фотографий нет, но вы нам что, не верите?!»
Если дочитали до конца – лайкните, подпишитесь: вам не трудно, а мне приятно.
