Наиболее «разносторонним» предстает перед читателями Павел Иванович Чичиков. Одно из главных его качеств – лицемерие. Его способность подстраиваться почти под любую ситуацию, и с разными людьми вести себя совершенно по-разному, не раз приносила Чичикову выгоду или спасала его от нависшей опасности.
Найти во всем личную выгоду – вот его главная потребность. Павел Иванович превыше всего ценит богатства, удобства, достаток во всем. У Павла Ивановича все оценено, все взвешено, переведено на копейку. Во всем расчет, выгода. Даже "Мертвые души" сумел он сделать предметом купли-продажи. Отлично устроенный дом, экипаж, вкусные обеды, дорогие одежды – вот что его привлекало, но отнюдь не деньги сами по себе. Павел Иванович целиком отдался в мир мелких физических удовольствий, нет в нем ничего серьезного, существенного. «Именно Чичиков вносит гармонию и единство в чудовищный мир еды и телесности «Мертвых душ» (Анненский).
Чтобы удовлетворять свои прихоти Чичиков извивается, как уж, лицемерит на каждом шагу. Потому читателю может показаться, что он собрал в себе черты всех героев поэмы. Он весь собран из Маниловых, Собакевичей, Коробочек, Ноздревых и даже Плюшкиных, а в середине его, в сердце – плутовство и деньги.
Павла Ивановича отлично можно разглядеть и на примере его брички, которая, как и он, ничем не выделяется и всегда подвижна, и в особенности на примере его шкатулки: "В самое середине мыльница, за мыльницей шесть - семь узеньких перегородок для бритв; потом квадратные закоулки для песочницы и чернильницы с выдолбленною между ними лодочкою для перьев, сургучей и всего, что подлиннее; потом всякие перегородки с крышечками и без крышечек, для того, что покороче, наполненные билетами визитными, похоронными, театральными и другими, которые складывались на память. Весь верхний ящик со всеми перегородками вынимался и под ним находилось пространство, занятое кипами бумаг в лист, потом следовал маленький потайной ящик для денег, выдвигавшийся незаметно сбоку".
Чичикова называют не только плутом, мошенником, но и приобретателем. С. П. Шевырев так пишет о сущности Павла Ивановича: «Внутренняя наклонность, уроки отца и обстоятельства воспитали в Чичикове страсть к приобретению. Проследив героя вместе с автором, мы смягчаем имя мошенника, и согласны его даже переименовать в приобретателя. Что же? герой, видно, пришелся по веку». (Шевырев). Действительно, Чичиков-приобретатель соответствует своему времени, и обнаруживается не только во многих современниках Н. В. Гоголя, но и по сей день остается актуален.
Куда и зачем?
В погоне за наживой Чичиков со своими спутниками прибывает в город N. Здесь, в этом созданном автором городе, не имеющем реального прототипа, но собранном из множества деталей вполне реальных, читатели вместе с Павлом Ивановичем знакомятся с несколькими помещиками, так искусно созданными Н. В. Гоголем, что в них видим мы даже не столько героев поэмы, сколько воплощение человеческих пороков. Все эти помещики, как и Чичиков, находятся в плену у вещей, но если Павел Иванович – приобретатель, то Манилов, Коробочка, Ноздрев, Собакевич, Плюшкин – скорее хранители. Каждый из них связан с особенностями усадьбы, и вещей в ней присутствующих. У Гоголя каждая усадьба и вещи выглядят по-своему. «У Манилова в вещах всегда чего-нибудь недостает, и в то же время у него - сюрпризы: бисерный чехольчик на зубочистку и т. д. - нечто лишнее; у Собакевича вещи поражают своей неказистой прочностью; у Коробочки – обилие мешочков, моточков, кофточек, распоротых салопов, видна мелкая бережливость; у Плюшкина - никому не нужный хлам; у Ноздрева - вздор, случайное. Обладатели как вещи; вещи, как обладатели». (Воронский)
Познакомимся внимательнее с каждым из этих уникальных лиц, повстречавшихся Чичикову на его пути.
Ни рыба, ни мясо
Первым предстает перед нашим взором Манилов, и не случайно собирательный образ, хранящий в себе черты многих тысяч людей, о которых можно сказать следующее: «Люди так себе, ни то ни се, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан. Коль хотите, они вообще добрые люди, но пустые; все и всех они хвалят, но в их похвалах нет никакого толку. Живут в деревне, хозяйством не занимаются, а так глядят на все спокойным добрым взглядом и, куря трубку (трубка их атрибут неизбежный), предаются праздным мечтаниям…»
Эти мечтания по сути – все, что они умеют, и никогда они не претворяются в жизнь. Полное бездействие таких людей самым пагубным образом влияет на их хозяйство, находящееся в запущенном состоянии. Таково и поместье Манилова.
Черный квадрат Малевича
Совсем другой тип, почти противоположный, встречает далее на своем пути Чичиков. Коробочка – помещица бережливая, если не сказать более. Попадая к ней можно подумать: «Что за умелая хозяйка!» И крестьяне в достатке, и дома в порядке. А какие угощения, и перина в которой так приятно было отдыхать уставшему с дороги Павлу Ивановичу… И птица у нее не то что у Манилова – вся здоровая, и вся так приручена, что наверняка не пропадет. И уж если что-то ее, то уж крепко ее! Все у Коробочки по счет, все помечено особым образом, даже мужики отличаются от других помещичьих мужиков какими-то необыкновенными прозвищами.
Потому то и было так трудно Чичикову договориться с Коробочкой. Все как ей кажется может в хозяйстве пригодиться, и даже мертвые души, товар хоть и редкий, уж наверняка цену должен иметь немалую. Беспокойство Коробочки доходит до предела, когда дело касается цены, одно только ее беспокоит – как бы не продешевить! «Не мудрено, что она, продав мертвые души и потом раздумавшись об них, прискакала в город в своем дорожном арбузе, напичканном ситцевыми подушками, хлебами, калачами, кокурками, кренделями и прочим, прискакала за тем, чтобы узнать наверно, почем ходят мертвые души и уж не промахнулась ли она, Боже сохрани, продав их, может быть, втридешева». (Шевырев)
Со всеми на "ты"
Трактир, старый, потемневший от времени, расположенный на дороге, где останавливаются самые разные путники, чтобы познакомившись там с постояльцами, выпив и переночевав, уехать и уж никогда не увидеть ни трактира этого, ни своих случайных знакомых – вот действительно самое что ни на есть подходящее место, чтобы встретить Чичикову Ноздрева, с которым он познакомился еще в городе. Сколько таких Ноздревых бродит по разным игорным домам, ярмаркам, трактирам и т.п. и сосчитать сложно. Уж конечно каждому человеку хотя бы раз встречался такой Ноздрев, и ничего хорошего от такой встречи ожидать не приходится. Такие люди с третьего раз говорят вам «ты», втираются в доверие своей открытостью и простотой, а отвязаться от них дело не простое.
Ноздрев это какое-то «неудержимое обилье… Обилье во всем: в щеках, откуда волосы растут, как весенняя трава, в кушаньях, словах, фантазиях, шулерских приемах, скандалах. Когда Ноздреву везло, он накупал: хомутов, курильных свечек, платков для няньки, жеребца, изюму, пистолетов, селедок, картин. И не символизирует ли производительность пышных щек Ноздрева и его страсть барышничать, посредничать, меняться, скандалить, словом - всю его страстную и неистощимую фантазию и даже более – фантастичность». (Анненский).
Ноздрев – хвастун невероятный, человек ненадежный, одновременно и льстец и грубиян, и как не сложно заметить – большой охотник поменяться. Но уж если станет с ним кто меняться, так непременно будет обманут. И уж конечно о каждом своем и в особенности о чужом деле Ноздрев разболтает всему городу, да еще приукрасит, как сможет. Вот так и Чичиков явно дал промах, связавшись с Ноздревым, и конечно не раз пожалел об этом. Кто же еще, как не Ноздрев, произведет в городе такой переполох по поводу «деликатных» дел Чичикова? Именно Ноздревы, кажется, чаще других встречаются нам в жизни, потому, что они более других обращают на себя внимание и производят много шума. Однако это только шум и не более, пустой звон, от которого пользы не больше, чем от самих Ноздревых.
И стул, как Собакевич, и стол, как Собакевич
По мере того, как мы вместе с Чичиковым знакомимся с помещиками N-ского уезда, черты их предстают все более неприятными и зачерствелыми. Тяжелой темной тучей нависает над всем предыдущим повествованием огромный образ Собакевича.
В нем внешний грубый, неотесанный облик полностью соответствует внутреннему. Въезжая в увесистые широкие ворота, и окинув взглядом окружающую обстановку, видишь поместье, подходящее всего вероятнее великану или троллю: неуклюже возвышающийся дом, на постройку которого пошли грубые тяжелые бревна, такого же облика конюшня и сарай, плотные избы мужиков. Пройдя внутрь дома, не можешь не обратить внимание, прежде всего на убранство стен, которые увешаны картинами, изображающими портреты с толстыми ляжками и длиннейшими усами. Огромная, словно вырубленная из скалы мебель, как и все остальное, окружающее Собакевича, похоже на него самого.
Даже блюда, составляющие его обед: неестественно обширная няня, состоящая из бараньего желудка, начиненного гречневой кашей, мозгами и ножками, ватрушки, превосходящие по размеру тарелку, огромный индюк, - все это кажется составляет с Собакевичем единое целое. «Не только вокруг Собакевича, но и возле него, даже на нем были только Собакевичи. И мужики, и избы, и даже имена мужиков, и кушанья, и стулья, и дрозд, и фрак, и герои на стенах – все были Собакевичи. И не так, как Вертеры и Гамлеты, когда те так поэтично окрашивали мир своей элегией или драмой, нет, по-другому, конкретней, телеснее, а главное, страшнее, потому что, делая все собою, этот центральный Собакевич и сам фатально нисходил на ранг вещи, самую типичность свою являя в последнем выводе лишь кошмарной карикатурой». (Анненский).
Собакевич словно заключен в толстые стены вещей, душа его будто заколочена такими же толстыми бревнами, из каких построен его дом.
В почти безжизненном Собакевиче ум действует ровно на столько, на сколько это необходимо чтобы сплутовать и зашибить деньгу. Собакевич жаден и любит деньги, потому-то Чичикову и с ним трудно было договориться. Совершенно окаменевшее лицо его не дает собеседнику никаких шансов по его выражению обнаружить плутовство и хитрость: «Собакевич слушал все по-прежнему нагнувши голову, и хоть бы что-нибудь похожее на выражение показалось на его лице. Казалось, в этом теле совсем не было души». (Гоголь).
Прореха на человечестве
Герои поэмы все более становятся недвижимы, чтобы в под конец совершенно окаменеть в Плюшкине. Этот заключительный аккорд в трагической симфонии, составленной Н. В. Гоголем изображает самое низменное и отвратительное состояние, до которого может довести человека скупость. Правда сам автор говорит о том, что редко встретишь на Руси подобное явление, «где все любит скорее развернуться, нежели съежиться, и тем поразительнее бывает оно, что тут же в соседстве подвернется помещик, кутящий во всю ширину русской удали и барства, прожигающий, как говорится, насквозь жизнь». (Гоголь).
Как и у других помещиков, деревня Плюшкина и его дом рисуют нам самого Плюшкина. Нагроможденная мебель, сломанный стул, на столе часы с остановившимся маятником, к которому паук приладил свою паутину; бюро, выложенное перламутровой мозаикой, которая местами уже выпала, на бюро куча исписанных мелко бумажек, лимон, весь высохший, отломленная ручка кресел, рюмка с какою-то жидкостью и тремя мухами, накрытая письмом, кусочек сургучика, кусочек поднятой где-то тряпки… В этой нескладной куче мы уже видим самого человека! Полуразвалившиеся избы мужиков, крыши которых сквозят, как решето, темные прогнившие бревна, кругом все обветшало и постарело; даже церковь с пожелтевшими стенами вся потрескалась. Жилище помещика, именно жилище, ибо домом вряд ли уже можно назвать это строение, так же старо и трухляво, как его хозяин. Всюду окна закрыты ставнями или заколочены, кругом леденящая тишина, ворота всегда наглухо закрыты , все будто заживо погребено, как и сам Плюшкин, более походящий на нежить, чем на живого человека…
Но продолжая читать эту главу, мы вдруг погружаемся в описание сада Плюшкина, где находим отдых от столь страшной картины. Здесь открывается нам вид на заросший и заглохший сад, но живописный в своем запустении. Н. В. Гоголь еще ребенком жил в Васильевке, где был чудесный заросший сад – излюбленное его место. Несомненно именно воспоминания о том саде были основой для создания живописного пейзажа в поместье Плюшкина. А между тем, в глубине этой дикой и жаркой картины можно разглядеть будто повесть о судьбе самого Плюшкина, в котором так же постепенно заглохла душа, как природа в глуши этого сада. Именно на этой, заключительной встрече Чичикова, автор останавливает взор отдельно. Здесь мы встречаем описание постепенности падения человека. «А ведь было время, когда Плюшкин только был бережливым хозяином… И до такой ничтожности, мелочности, гадости мог снизойти человек! мог так измениться! И похоже это на правду! Все похоже на правду: все может статься с человеком. Нынешний же пламенный юноша отскочил бы с ужасом, если бы показали ему его же портрет в старости. Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге; не подымете потом! Грозна, страшна грядущая впереди старость, и ничего не отдает назад и обратно. Могила милосерднее ее; на могиле напишется: здесь погребен человек! но ничего не прочитаешь в хладных бесчувственных чертах бесчеловечной старости», - вот по истине мастерские строки, в которых исчезает и тень сатиры, и после которых невольно задумаешься глубоко о судьбах человеческих.
Изображая Плюшкина, автор изображает нам историю о том, как скупость, однажды поселившись в нем, душила его, все более захватывая власть над ним, изжила все чувства, наконец полностью подчинила себе.
Всякое чувство почти неприметно скользит по этому черствому, окаменелому лицу… Все умирает гниет и рушится около Плюшкина. Немудрено, что Чичиков мог найти у него такое большое количество мертвых и беглых душ, которые вдруг так значительно умножили его фантастическое население.
Вот материалы, которые поэт взял из жизни и перенес в свою поэму! "Мертвые души" по-прежнему актуальны и сегодня, ведь кто знает, сколько "неживых" знакомых проживает по-соседству...
Если вам понравилась статья, ставьте лайки и подписывайтесь на наш канал!
