В августе в Музее искусства Санкт-Петербурга XX-XXI веков открылась выставка «Цветы и женщины», посвященная творчеству петербургского живописца Валерика Апиняна, яркого и многогранного художника, ушедшего в июне 2019 года.
О переезде мастера в Петербург, поисках стиля и переходе к абстрактной живописи нам рассказал сын Валерика Апиняна — Арсен.
Валерик Апинян родился в Армении, однако в первую очередь известен как петербургский художник. Арсен, расскажите, как он принял решение приехать в Санкт-Петербург и остаться жить в этом городе?
История появления папы в Петербурге началась очень романтично. Мою крёстную выдавали замуж в Армении за нелюбимого человека, и мой крёстный, лучший друг папы, похитил её за ночь до свадьбы. И все вместе они приехали в Санкт-Петербург, потому что билеты в то время были дешевле, чем до Москвы. Папа всю жизнь писал картины, и обстоятельства сложились так, что он оказался в нужное время в нужном месте — то есть в Санкт- Петербурге. Здесь он достаточно быстро познакомился с ведущими художниками: например, с Геннадиевым, Лукшиным, Кондуровым — в общем, со всей элитой. Они вместе тусовались, писали, делали графику. Папа расписывал театры, делал декорации для Мариинского театра, потом ездил по стране и оформлял фонтанчики, церкви (на Васильевском острове Армянскую церковь тоже он расписывал). Кстати, именно благодаря Армянской церкви папа какое-то время мог жить, потому что денег было не особо много, и церковь его поддерживала. Для армян церковь очень важна, она даёт им опору, так как община, которая находится на базе церкви, очень сильная: помогает устраивать выставки, сводит коллекционеров с художниками. В общем, так, шаг за шагом, он начал обретать свой стиль.
У меня есть такая небольшая параллель: я очень люблю наших художников начала двадцатого века. Они начали экспериментировать — придавать новую форму классическому русскому искусству. Здесь, в принципе, то же самое: папа начал классической росписи советского искусства придавать абстрактную форму. Для них в 90-е годы это стало «бумом», и папа смог свой абстрактный стиль интегрировать в общество. Если взять старые работы —1977, 1983 годов — будет видно, что они ещё «армянские»: то есть там прослеживается то, что Сарьян и остальные армянские художники делали — это теплые армянские цвета, более традиционные. Но потом, если взять разницу в 10 лет, уже пошла абстракция — формы начинают играть гранями, линии начинают изменяться. В 2000-х годах это особенно хорошо прослеживается. Но здесь есть еще и привязка к лицам. Можно заметить, что женские лица на многих картинах вытянутые. Армянские лица более круглые, на ранних работах они изображены иначе. А в петербургский период они начинают «вытягиваться» — становятся более европеизированными, аристократическими. Вот, например, работа «Модель с бусами»: здесь изображена армянская дама, но у нее европейское лицо.
Ещё один интересный период — когда папа путешествовал по Европе. Работы этого периода как бы «безликие»: вот, например, работы «Беседа четверых» и «Беседующие» — персонажи здесь без лица. Есть, конечно, и более «сладкие», написанные в 90-х, такие как «Во дворе» или «Подруги». Однако большинство папиных работ — безликие. Здесь нужно обратить внимание на абстрактные работы, потому что в них читаются его эмоции, оголенные нервы, игра линий. Во всем мире он известен как абстрактный художник, соответственно, очень важны цвета. Армянским художникам свойственно писать в красно-желтых оттенках. Это связано с культурной идентификацией, корнями, как говорится — «душа требует тепла».
У папы с мамой была любовь до конца. Смерть мамы очень подорвала его, папа перестал работать, начал портить работы — приходил и закрашивал красочные полотна в мрачные тона. Мама была и музой, и, можно сказать, арт-директором, да и вообще всем для него. У нее был склочный характер, так как она была профессором, видной женщиной, она его подавляла. Получается двоякая история — и «сладкая», и грустная.
Родители много путешествовали по миру. Папе предлагали гражданство, как выдающемуся художнику того времени, в Германии и Швеции — это тоже на него повлияло, так как мама в этот момент строила карьеру в Санкт-Петербурге. Был выбор — либо оставаться здесь, либо уезжать за границу и работать там. Мама этого сильно не хотела, так как понимала, что там карьеру не построит, вот и убедила его остаться в Петербурге. В 2006-2010-х годах были кризисные времена, продажи упали, выставок стало меньше, папу это тоже подкосило.
Вы помните какие-либо истории о жизни в Петербурге? Ведь для Валерика это была совершенно новая богемная среда.
Об этом я почти ничего не знаю, нужно спрашивать наших «светил»: Рекалова или Суворова, элиту философии, и, соответственно, Марину Борисовну Джигарханян (директор МИСП — прим. ред.) — она присутствовала на всех собраниях интеллектуалов Петербурга того времени. Конечно, это очень интересные истории: человек «с Кавказа» попал в богемную тусовку, и я не очень понимаю, как он смог найти со всеми общий язык. Его очень быстро полюбили, многие известные люди рассказывали, что вели с ним интересные беседы. У папы было свойство — он умел слушать, поддержать и поделиться частичкой своего добра. Это очень располагало «холодных» жителей Санкт-Петербурга.
Если есть светлые люди в этом мире, то это был мой папа. Очень добрый, заботливый, крайне щедрый, всех угощал, всё делал безвозмездно, никого ни о чём не просил. Многие коллекционеры и друзья просто приходили к нему в мастерскую, чтобы поговорить об их проблемах. Тепло и энергия, которая шла от него, их в буквальном смысле лечила. Папа был «душевным доктором» для этих людей.
Интересно узнать о процессе создания работ. Например, натюрморты: как он из создавал? Собирал или покупал букеты? Как это происходило?
Всё было стихийно. Например, у него было настроение какой- нибудь букет нарисовать — он тут же просил меня натянуть холст и на нем карандашом что-то рисовал, а потом медленно наносил штрихи. Соответственно, получались такие полуабстрактные-полуреалистические букеты. Натуры не было, всё спонтанно, «из головы». У папы вообще все «из головы», нет ничего подготовительного. Пришел — и начал писать: а закончить работу мог как через полчаса, так и через 5-6 лет.
Портреты создавались по такому же принципу?
Только в редких случаях папа рисовал с натуры, и то — получалось своеобразно, да и люди которых он пытался написать, выходили не особо похожими на себя.
Вы упомянули, что в какой-то момент ваш отец находит свой стиль, смешивает абстракцию и фигуратив. Откуда взялся этот интерес к абстракции и как происходили поиски стиля?
Западные журналы, которые начали попадать в СССР, открыли для наших художников что-то совершенно новое, это было свежо и полностью противоположно тому, что они творили. Затем, когда папу в 90-х годах пригласили в Германию в первый раз, он уже был знаком со всеми основными известными немецкими художниками того периода. Они приходили к нему на выставки, папа был популярен. Он начал медленно копировать их стиль, потом приехал в Россию, а здесь не было конкуренции и особого давления со стороны художников, которые тоже работали с абстракцией. Благодаря этому он смог выработать свободный стиль, не конкурируя ни с кем.
Какие художники нравились Вашему отцу, на кого он ориентировался из современных и старых мастеров?
Папа любил всех художников, которые чем-то выделялись из общей массы. Это всё отражалось в книжках, иллюстрациях, которых у нас было огромное количество — буквально всех времен и народов. Из русских художников он обожал Врубеля, для него он был Богом и гением, он восхищался им. Ещё Сарьян, конечно. В общем-то, большинство армянских художников так или иначе копировали стиль раннего Сарьяна парижского периода. А современные.. для него это всё-таки товарищи по цеху — Геннадиев, Лукшин, Кондуров, Богомолов и остальные товарищи, которые делали революцию в искусстве Санкт-Петербурга тех лет.
Работы Валерика Апиняна хранятся во многих музеях Петербурга, почему именно в МИСП сделана эта выставка?
С момента основания музея мы поддерживаем дружеские отношения, особенно с Мариной Борисовной Джигарханян и кураторами музея. Вообще эта дружба началась давно, ещё со времен становления Марины Борисовны как одного из ведущих и влиятельных арт- директоров Санкт-Петербурга, у папы были огромные выставки в «Манеже». В МИСПе очень хорошая коллекция работ отца, одна из лучших и разнообразных по периодам и стилям. Мы всей семьей любим то, что здесь происходит, потому что считаем, что это один из самых сильных интерактивных музеев Санкт-Петербурга с частым обновлением коллекций, без акцентирования на одном стилистическом образе и движении.
Беседовала Жанна Дулепова
Текст: Ира Садкова
