Художник Альфред Жак ван Мюйден. Вот уж о ком говорить одновременно и очень просто, и крайне сложно. Но мы попытаемся. Нужно только сделать маленькое лирическое отступление.
Как известно постоянным читателям нашего канала, мы не очень-то любим разглагольствовать о биографиях художников. Во-вторых потому, что с этой задачей и без нашей скромной помощи прекрасно справляется та же Википедия, но во-первых, и в главных — поскольку эти подробности имеют свойство заслонять действительно важные аспекты творчества.
Родители хотели для маленького Альберта судьбы юриста. Но тяга к искусству оказалась сильнее любых увещеваний. Затем на карьерно-творческом пути ван Мюйдена встало отсутствие профильного образования. И лишь огромный талант и редкостное везение, сопутствовавшее юному художнику, проторили ему путь в Мюнхенскую академию изящных искусств и даровали в учителя самого фон Каульбаха.
И пусть много позже он будет принят публикой и обласкан самим Наполеоном III — всё же не самое крепкое здоровье, семейные хлопоты и не простые отношения с критикой отнюдь не способствуют тому, чтобы считать его творческий путь лёгким и гладким. И тем не менее — как мы уже упоминали ранее —все эти многочисленные препоны не изменили живописного «курса» маэстро ни на единый градус, так и не сумев повлиять на раз и навсегда избранный путь.
Именно работы Альфреда ван Мюйдена — на наш скромный взгляд — являют собою эталон элегичной жанровой живописи середины-конца XIX века. В них прослеживается сильнейшее влияние итальянских традиций, и странно было бы утверждать иное. Но не этот момент является определяющим на полотнах героя нашей сегодняшней статьи. Куда отчётливее за милыми, уютными сюжетами и тёплыми тонами картин ван Мюйдена «проступает» его собственная яркая индивидуальность. И речь здесь идёт даже не об уникальности работы с цветами, тенями и зрительными доминантами. Всё гораздо глубже.
В тот исторический момент мир большого искусства находится на пороге грандиозных перемен, несущих слом прежних догматов. Великие творцы под влиянием сотрясающих Старый Свет революций (как в общественно-политической жизни, так и — как следствие — в сфере коллективного сознания целых народов) один за другим начинали остро рефлексировать и неизбежно трансформировать методы и средства живописного самовыражения. И именно в этой «точке преломления» миллионов судеб наш герой, этот истинный мастер мягких линий и изящных переходов, до невесомости лёгких сюжетов и чуть наивного оптимизма композиций, на поверку оказывается твёрже скал и цельнее гранита.
Он пишет свои работы так, будто за окном — эра Ренессанса, будто не слышны ещё ни тяжкая поступь эры крушения империй, ни приближающиеся громовые раскаты вооружённых конфликтов планетарного масштаба. Чудится, будто его полотна насыщены мягким сиянием наследия Микеланджело; они словно бы источают его на манер Луны, которая светит нам с ночных небес отражённым солнечным светом. Словно сама Её Величество Античность на краткий миг посетила эту суетную эру пороха и пара, рукою ван Мюйдена породив пасторальные миражи и ангельские лики, взятые мастером прямиком из ушедшей натуры Золотого века человечества.
И пусть мы —патентованные XXI-м веком скептики и циники, любуясь милыми жанровыми зарисовками на тему забавных малышей, задумчивых красавиц или многомудрых старцев, отдаём себе отчёт в умышленной идеализации каждого отдельного фрагмента композиции и всего её наполнения в целом. Тем сильнее осознаём, каких творческих сил и профессионального мастерства требовало от художника следование по однажды избранному пути. Отказ низводить присущий его полотнам глубоко гуманистичный символизм до широко востребованного, но совершенно чуждого ему актуального посыла.
Ведь это колоссальный труд: быть одним из последних живописцев, воплощающих на своих полотнах элегии манящих, уютных, лишённых житейской минорности миров, когда вокруг разворачиваются эпических масштабов драмы и трагедии. Уметь максимально полно передать зрителю лишь самое доброе и светлое, живущее в душе — таково было призвание нашего сегодняшнего живописца. Среди бушующего моря людских страстей дарить человеческим душам тихую гавань, где каждая из них может обрести равновесие и вернуться к благотворным истокам «чистой» классики.
Есть ли в мире искусства миссия благороднее этой? Право слово, даже и не знаем.
🎯 Если вам понравилась статья, поставьте "палец вверх" и подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить следующие публикации.
