Православная вера. Для русского уха и ума – правое дело, правое слово правого Бога и одесную, то есть по правую руку, с Ним. Это не просто калька с византийского церковного термина – ортодоксия. Так с IV века и доныне обозначают ветвь христианства (в отличие от католической и протестантской), которая восходит к неизменным текстам Священного писания, к словам апостолов, и придерживается буквы учения Вселенских Соборов и отцов Церкви. В отличие от ересей, оно в неискажённом виде исходит от самого Христа, а значит самой Истины. Греческое словосочетание «ортодоксия» («ортос» означает – прямой, правильный; «докео» – думаю, считаю) на Руси не привилось в силу чужеродности, непонятности, излишней категоричности. Но не только в этом дело. Например, Евангелие, означающее с греческого «благая весть», не потребовало перевода на русский язык. Что-то настораживало поэтический слух верующего русского человека в слове «ортодоксия», стремившегося с древнейших времён и всегда правое славить, а от левого, ошуйного, кривого, бесовского оберегаться, хотя бы плюнув через левое плечо. Православная вера означает: не важно, сильный ты или слабый, главное – быть правым и править с любовью своё житие к славе Господа, а значит важно – правильное славление (православие) единого Бога.
В книге «Пути русского богословия» Георгий Флоровский говорит, что после Крещения Руси «языческое время осталось за порогом истории», но, словно опомнившись, продолжает: «Это совсем не значит, будто не было языческого прошлого. Оно было, и побледневшие, а иногда и очень яркие следы его и воспоминания надолго сохраняются в памяти народной, и в быту, и в самом народном складе». Действительно, забвения прошлого и разрыва национальной традиции не было. Думаю, что в крестьянских семьях люди не сразу и заметили, что на дворе новая вера. Главное – справедливая, добрая к человеку державная власть. Православная! Такая вера не входила в противоречие с обыденными представлениями в головах простых людей об истинном и ложном, житейские ценности оставались прежними. Скорее всего, с исчезновением (уничтожением?) волхвов, служителей языческого культа, ни о каком двоеверии русского человека речь не может идти. А это произошло в одно поколение, если учесть прекрасно отлаженный государственный аппарат насилия, и язычество оставалось только на окраинах, куда не могла дотянуться рука власти.
Размышления Флоровского повлияли на современное историческое мышление, что на Руси «продолжалась своя уже потаённая жизнь, теперь двусмысленная и двоеверная. И в сущности слагались две культуры: дневная и ночная». Это, мне кажется, не совсем верно, хотя и хорошо сказано. Мы привыкли к тому, что в природном мире за ночью наступает день, так что же – нас снова ожидает ночь язычества? В конце-то концов, день и ночь, как говорили диалектики античности, одно – земные сутки, хотя разницу мы прекрасно чувствуем. Никакого раздвоения русской культуры, русского народного духа не было, и не таились русские люди ни ночью, ни днём. Они открыто проводили традиционные свадебные обряды, организовывали ярилины игрища, купальские празднества и тому подобное, что столетиями справедливо возмущало деятелей Церкви. Но никакого отношения к язычеству как религии, они не имели, скорее, к этической стороне конкретных обрядов, к устройству бытовой жизни, к чередованию трудов и праздничных дней.
Крещение Руси произошло в нужное и верное время народной жизни. Языческие боги и божества, словно перепуганные, бросились врассыпную, прячась в именах христианских святых. Это были, прежде всего, так называемые, «белые боги». В Богородице видели Мать Сыру Землю, в Создателе – Дажьбога, в ангеле-хранителе – берегиню, в святом Георгии – Сварога, в святом Василии – Власия (Велеса), коровьего бога, в святых Флоре и Лавре – царь-колоска, двуединого Спорыша, в пророке Илье – громовержца Перуна, в Параскеве Пятнице – Мокошь, в святом Николае – предка своего родного рода. Мелкая языческая нечисть углубилась в дебри бесовской темноты, пополнив её мифическими существами: чертями, русалками, домовыми, лешими и так далее. Они сохраняли некую двойственность, совершая порой и благие поступки, хотя и непреднамеренно. Эта «нечисть» могла, как в глубочайшей древности, охранять семейные очаги, младенцев, бани, овинники, огороды, общественные угодья, колодцы, то есть всё, что касалось быта и работ простых людей в крестьянских семьях. Ими пугали детей, воздействуя на их поведение. В доме за печкой ставили блюдечки с молоком для домового, в бане задабривали угощением банника и так далее. Русский православный человек, искренне верующий в Христа, не терял поэтической многокрасочности язычества, его обрядовой праздничности видимого и невидимого мира. Вся Святая Русь во многом и есть преображённая православием Мать Сыра Земля русского язычества. Богатство устного древнерусского языка позволило создать близкий к нему язык Русской Церкви (церковнославянский) и перевести богослужебную литературу. Все основные ключевые слова были ранее уже известны: бог, правое, вера, святой, славить, и так далее. Поэтому не было особой трудности в переводе на русский язык священных текстов, ветхозаветных псалмов и христианских молитв. И русские люди с лёгким сердцем приняли новую веру, в которой истина и справедливость, красота и доброта выходили на свет Божий, и назвали себя – православным народом.
Project: Moloko Author: Петров Виктор
