Наш «повеса, летя в пыли на почтовых» всегда был любимцем женщин. В его дневниках можно найти упоминания о более чем 37 дамах сердца, однако, свою единственную жену Наталью Пушкин, шутя или нет, называл своей 130-й любовью. Так сколько же Прекрасных дам пали перед очарованием рыцаря Александра точно? История умалчивает, а мы рассмотрим сегодня 9 самых знаменитых адресатов его пылких посланий.
Юная муза
Первой целью молодого поэта стала Наталья Кочубей, которой на момент знакомства с Пушкиным было всего лишь 14 лет. К слову самому поэту было 15. Юная, блистательная, старшая дочь министра внутренних дел Наталья очаровала Александра своими светскими манерами, улыбкой, мимикой и походкой.
Не смелый подвиг россиян,
Не слава, дар Екатерине,
Не задунайский великан
Меня воспламеняют ныне...
Пушкин упоминает ее даже, как первую любовь своего самого известного героя – Евгения Онегина, с которым часто сам себя ассоциировал. Чары юной графини навеки звучат в 10-й главе романа в стихах:
Она была нетороплива,
Не холодна, не говорлива,
Без взора наглого для всех,
Без притязаний на успех.
Лицейская возлюбленная
«Прелестное лицо, дивный стан и очаровательное обращение» - это далеко не полный список достоинств его второй лицейской возлюбленной фрейлины Екатерины Бакуниной. Она была сестрой его товарища по занятиям Бакунина и всегда навещала брата, приезжая на все лицейские балы. Пушкин ждал ее посещений с самого утра, и даже черное дорожное платье, которое носила Екатерина, было милым для поэта.
Засну ли я, лишь о тебе мечтаю, -
Одну тебя в неверном вижу сне;
Задумаюсь – невольно призываю,
Заслушаюсь – твой голос слышен мне.
Тревога за то, что Катенька его не замечает, и восторг при виде этой изящной, словно статуэтка девушки переполняли Александра. Целый год поэт питал к красавице фрейлине чисто платоническое чувство, посвящая ей меланхоличные элегии, например, «Слеза» или «Желание».
О жизни час! лети, не жаль тебя,
Исчезни в тьме, пустое привиденье;
Мне дорого любви моей мученье —
Пускай умру, но пусть умру любя!
Прекрасная иностранка
Следующей возлюбленной стала 20-летняя Амалия Ризнич – немка с итальянскими корнями, которая уже была замужем за Иваном Ризничем – канцелярским чиновником. По признанию самого поэта Амалия была «вызывающе красива» и совершенна. Из записей Ризнича: «Пушкин увивался за Амалией, как котенок». Дышать одним воздухом с такой земной богиней – это ли не счастья для только что оперившегося бывшего лицеиста. Да и Одесский воздух помог. Александр был так пленен ее красотой, что всерьёз стал считать Амалию «своей», несмотря на ее замужество.
Простишь ли мне ревнивые мечты,
Моей любви безумное волненье?
Ты мне верна: зачем же любишь ты
Всегда пугать мое воображенье?
Однако, не долго музыка играла, и девушка скончалась от чахотки. Вся первая и вторая рукописи Евгения Онегина просто усеяны профилями молодой женщины. Это и есть Амалия Ризнич – красивая негоциантка с поразительными черными глазами и тяжелыми густыми волосами.
Перстень Элизы Воронцовой
Одесса была богата на романтические приключения для молодого поэта. Там же он встречает потом и Елизавету Воронцову или Элизу – блестящую светскую графиню. Аристократка до мозга костей она всегда была в центре балов, маскарадов и других забав приличного общества, то что оно должно быть «приличным» даже не обсуждалось. Профили Элизы, которые вовсю рисовал Пушкин на полях своих еще не выпущенных рукописей, перещеголял даже Амалию – 32 раза перо поэта воспроизвело милой облик возлюбленной.
Элиза была сначала недосягаемой, ведь ее всегда сопровождали поклонники, но Пушкин все же сумел пробиться к девичьему сердцу.
Когда, любовию и негой упоенный,
Безмолвно пред тобой коленопреклоненный,
Я на тебя глядел и думал: ты моя, —
Ты знаешь, милая, желал ли славы я;
Ты знаешь: удален от ветреного света,
Скучая суетным прозванием поэта,
Устав от долгих бурь, я вовсе не внимал
Жужжанью дальному упреков и похвал.
Расставание также было не за горами: Воронцова полюбила другого – сына генерала Александра Раевского, которого Пушкин ярко рисует в своем стихотворении «Демон». Александру быстро наскучил любовный четырёхугольник, в который входил также и муж Воронцовой, и Пушкин охладел к Элизе также быстро, как и воспылал. На прощание Воронцова подарила ему перстень, который хранил его всегда и на всех дуэлях, кроме одной – с Дантесом, на которую Пушкин почему-то не взял заветное кольцо, подаренное Элизой.
Храни меня, мой талисман,
Храни меня во дни гоненья,
Во дни раскаянья, волненья:
Ты в день печали был мне дан.
Продолжение следует...
