Далеко-далеко, почти у самого подножья Главного Уральского Хребта (ГУХа), в трёх днях пути от ближайшего человеческого жилья, стоит заснеженная избушка. Внутри неё, над окошечком – развешены иконки. На столе – портрет бородатого человека в траурной рамке. Он - князь Кутимский, получил свой титул по названию реки, в бассейне которой были расположены его охотничьи угодья, да ещё за щедрую душу, всегда готовую принять и обогреть усталого путника. Ведь имя - Сергей Петрович Аликин – забыть легко, а норовистую реку, справедливо названную когда-то Уральским Клондайком, с её заброшенным рудником и суровой северной красотой – не забудешь никогда.
Вот уж более двадцати лет, нет князя Кутимского, но по сей день, прежде чем отправиться на штурм очередной вершины ГУХа, туристы, заглядывают в аликинскую избу, и каждый оставляет здесь что-то от себя: кто крупу, кто соль, кто просто спички. В дальних экспедициях всякое может случиться, - сегодня ты выручил кого-то, завтра, не дай бог, придется выручать тебя.
Водит сюда, в 150 километровые походы, свои юные группы и преподаватель-инструктор Чердынского центра дополнительного образования Алексей Казанцев. Он-то и поведал мне историю князя Кутимского. Вернее ту её часть, которую сам Аликин пожелал когда-то рассказать о себе.
Первым делом - самолёты
Родом Сергей Аликин был из Самары. Когда началась война, ему исполнилось восемнадцать. В те времена вся молодежь «болела» небом. И Сергей, обладавший, отменным здоровьем – был не исключением. Он был участником ДОСАФ (добровольное общество содействия армии и флоту), окончил лётную школу. Дальше был комсомольский призыв в школу младших командиров.
Собственно его война началась осенью 1942 года в звании младшего лейтенанта. Неизвестно, сколько боевых вылетов было совершено Аликиным. Известно, что прежде чем сбили его, он успел отправить на землю около десятка вражеских «мессеров».
В 1944 году Аликин попал в немецкий плен. Провел там буквально несколько месяцев, после чего был освобождён нашими передовыми отрядами. Сегодня кто-то поговаривает, что семь-десять лет советских лагерей он получил за свою прямолинейность и железный кулак, которым съездил в нос представителю СМЕРШа, в ответ на некорректный вопрос. Впрочем, это не исключает и той вероятности, что попал он в лагерь обычным путём – как и большинство побывавших в немецком плену советских граждан.
Уральский отшельник
Победу русского оружия над вражьей нечистью, воздушный асс, лишённый всех наград и званий, встретил на зоне, в руднике посёлка Кутим, (которого сегодня уже нет в природе), занятый добычей металла для страны. Там же, на зоне, он узнал, что его родители погибли в военное лихолетье, а любимая жена отказалась от него – врага народа - и отбыла в неизвестном направлении, дав ребенку чужую фамилию.
Что он почувствовал тогда? Когда позже ему пытались задавать вопросы на эту тему, Аликин отвечал неизменной фразой:
- Я тоскую только по небу.
Однако не надо быть тонким психологом, что понять какой сокрушительный удар нанесли ему новости с воли. Потому что когда рудник закрыли, а узников распустили, Аликин не уехал на родину, где наверняка у него оставались родственники. Около месяца он улаживал в Североуральске вопросы с документами, пропиской, затем собрал весь необходимый скарб и ушел в тайгу.
С тех пор к людям он выходил только затем чтобы сдать добытые им шкурки, пополнить запасы провианта, докупить капканы и книги. Особенно он любил приключенческие романы.
Изба в лесу
Избу, настоящую русскую избу он выстроил вблизи старинного тракта, между своим бывшим лагерем и Североуральском. Расположилась она метрах в шестидесяти от реки Кутим. Середину избы, как положено, занимала печь, сама изба получилась такой просторной, что, при желании, в ней могли разместиться на ночлег до двадцати человек. Кровать ему заменяли широкие нары. Рядом с домом он разбил небольшой огород. В общем, Сергей Петрович создал все необходимые для нормальной жизни условия. Если в наше время можно представить себе нормальной, жизнь без электричества и всяких милых сердцу «штучек» вроде телевизора, радио, или той же стиральной машины.
Какое-то время князю Кутимскому удавалось жить практически в полном уединении – изредка забредающие на дымок местные охотники – не в счет.
Что такое жить одному в тайге, практически у подножья Главного Уральского Хребта, с ниспадающими оттуда потоками холодного воздуха? Жить там, где температура зимой минус сорок – обычное дело? Плюс: бесконечные уральские дожди, топи, армады комаров, медведи-шатуны и росомахи? О чём он думал там, один, поздними вечерами, когда гасла свеча и избу обступала пронзительно-чёрная тишина? Тишина, прерываемая неясными шорохами, вздохами, хрустом ломаемых где-то веток. Или когда на смену ей приходили завывающие в горах ветра, тоскливо скрипящие на морозе деревья, словно стенающие друг другу о чём-то своём, вечном… Что он слышал в этих звуках, что искал в них и в своём экстремальном уединении? Об этом Аликин не разговаривал ни с кем.
Туристы шумною толпой
В 1960-70гг, в Советском Союзе бурно развивался горный туризм. Потянулись туристические тропы и к Главному Уральскому Хребту. Весть о добром отшельнике, который всегда рад новым историям, всегда готов обогреть и приютить странников, стала передаваться от группы к группе. Вскоре аликинская изба обрела свою твёрдую точку на туристических маршрутах. И более того: все стены её сверху донизу покрыли всевозможные вымпелы и памятные знаки – со всех уголков России. Туристы несли Аликину припасы и книги, делились с ним одеждой, уговаривали снова и снова пересказывать истории его боевых вылетов. Он не отказывал. Глаза его всякий раз при этом загорались, а в лице появлялось что-то необъяснимо-болезненное и в то же время величественное, что-то от раненной птицы, которой больше никогда не взлететь, но у которой никто не смеет отнять главное – мечту и достоинство.
Однако едва вопросы начинали касаться его заточения, и личной жизни – князь Кутимский тут же уходил в себя и решительно менял тему, словно между его последним полётом и первой охотой зияла огромная дыра амнезии.
В 1999 году Аликина не стало. Всё-таки в 76 лет обегать десятки километров с проверками капканов (а их, по разным источникам у него было от двух до четырёх тысяч) – это вам не газетку перед телевизором почитывать. Еще в марте он казался бодрым и весёлым, а в августе его, упирающегося, доставили в Североуральскую больницу, где он и скончался.
Вечный путь
Похоронили князя Кутимского, не взирая на его волю, там же, в Североуральске. Практически сразу, при невыясненных обстоятельствах, сгорела его изба. Сгорела так, что не пострадала даже береза стоявшая рядом с ней.
Пришли в очередной раз туристы в гости к диковинному отшельнику, а вместо избы одни мелкие головешки. Однако уже на следующий год, когда другая группа туристов пришла посмотреть на место, где некогда стояла аликинская изба, их встретил дружный стук топоров: в паре десятков метров от пожарища, несколько мужичков – друзей Аликина из Североуральска, возводили в честь его памяти, новую избушку. Не та, что прежняя, конечно, но много ли найдется людей, светлой памяти которых, люди бросятся возводить дома в глухой тайге? Напротив избушки, к дереву приколотили памятную табличку «Здесь жил и охотился князь Кутимский – Аликин Сергей Петрович. Помним. Скорбим. Друзья.»
И снова пошли к Аликину туристы. И дальше передаётся из уст в уста история о князе Кутимском. Только теперь это уже новая история, практически легенда, обрастающая мистическими подробностями.
Столько лет прошло со смерти князя Кутимского, а по сей день в его охотничьих угодьях нет-нет, да и найдут характерные аликинские капканы на мелкое зверьё. Нет-нет, да и привидится кому-то знакомая тень среди деревьев, - словно сам князь обходит свои владения, охраняя их от любой напасти.
г. Пермь.
фото из архива Алексея Казанцева.
