Понедельник - самое время подумать об абсурде в повести Кафки о бедном Грегоре, который одним утром проснулся насекомым.
В самом начале «Превращения» главный герой, Грегор Замза, проснувшись в своей комнате, обнаруживает, что он превратился в насекомое. Возникает контраст между необычной трансформацией и привычной обстановкой. «Это не было сном. Его комната, настоящая, разве что слишком маленькая, но обычная комната, мирно покоилась в своих четырех хорошо знакомых стенах» - комната осталась такой же, изменилось только восприятие ее героем, и это с самого начала подчеркивает, что герой выбивается из повседневного мира.
В то же время сам он этого сначала не осознает – пытается уснуть на боку, как раньше, тогда как в его теперешнем теле это сделать оказывается невозможно. Не осознавая еще до конца, что происходящее не сон, Грегор предается обыденным рассуждениям о работе, хозяине, о будущем. Все это перемежается с описанием тела насекомого, его движений, тем самым создавая контраст, который по мере происходящего все больше становится ощутим («<…> нашел зудевшее место, сплошь покрытое, как оказалось, белыми непонятными точечками…» и дальше «От этого раннего вставания, — подумал он, — можно совсем обезуметь»). Сам ход мыслей Грегора ничуть не отличается от мыслей в простой день, когда он бы просто проспал – он думает о том, что будет, когда хозяин узнает, что он не успел на поезд. Он ведет себя так, будто то, что с ним произошло, не имеет никакой важности в череде будней. Мало того, что случилось превращение человека в насекомое, так еще и герой ведет себя, как будто ничего странного в этом нет – все это призвано удивить читателя, ведь абсурдна не только ситуация, в которой оказывается герой, но и еще его мысли при этом.
Все повседневные действия перестают быть обыденными и легкими для него: ему тяжело встать с постели, а после и открыть дверь, поворачиваться, невыносимо есть раннее любимую еду. Особенно показателен момент ближе к концу произведения, в котором описаны мысли Грегора по поводу отсутствия у него зубов и зависти из-за этого людям: «… для еды нужны зубы и что самые распрекрасные челюсти, если они без зубов, никуда не годятся. «Да ведь и я чего-нибудь съел бы, — озабоченно говорил себе Грегор, — но только не того, что они. Как много эти люди едят, а я погибаю!». Даже такой простой процесс поедания пищи становится отличным от привычного, герой уже сам сознательно отделяет себя от людей. Повседневное трансформируется в абсурдное, а абсурдное становится повседневным, что особенно выражается во внутреннем монологе главного героя. Грегор до встречи с управляющим и родителями не может самостоятельно осознать, происходит ли с ним что-то странное или нет: «<…> ему очень хотелось узнать, что скажут, увидев его, люди, которые сейчас так его ждут. Если они испугаются, значит, с Грегора уже снята ответственность и он может быть спокоен. Если же они примут все это спокойно, то, значит, и у него нет причин волноваться и, поторопившись, он действительно будет на вокзале в восемь часов». Особенно примечательно, что в случае, если метаморфоза действительно состоялась, Грегор «может быть спокоен», так как он не просто так пропустил поезд. Он не хочет выбиваться из привычного круговорота, несмотря ни на что, и странность происходящего усиливается с помощью этого.
Абсурдным являются и мысли героя после того, как он понял, что произошедшее не сон. Он думает, какие неудобства он доставляет своей семье, боится окончания их тихой жизни, которая именно его заслуга. Возникает ощущение, что он не превратился в насекомое, а просто тяжело и страшно заболел. Его внутренние монологи и мысли – такой же источник странности, как и сама его ситуация. Например, посмотрим на эпизод в начале: ««До чего же, однако, тихую жизнь ведет моя семья», — сказал себе Грегор и, уставившись в темноту, почувствовал великую гордость от сознания, что он сумел добиться для своих родителей и сестры такой жизни в такой прекрасной квартире. А что, если этому покою, благополучию, довольству пришел теперь ужасный конец? Чтобы не предаваться подобным мыслям, Грегор решил размяться и принялся ползать по комнате». Простые мысли больного прерываются действиями насекомого, как если бы человек, задумавшийся о дурном, решил пройтись по комнате. В который раз автор усиливает чувство необычности и фантастичности происходящего.
Примечателен также эпизод после ранения Грегора яблоком – описание вечера семейства: «Отец вскоре после ужина засыпал в своем кресле; мать, <…> шила тонкое белье для магазина готового платья; сестра <…> занималась по вечерам стенографией и французским языком, чтобы, может быть, когда-нибудь позднее добиться лучшего места». Жизнь идет свои чередом, его семья занята будничными делами – и все это, когда в соседней комнате живет огромное насекомое. Они просто стараются забыть о его существовании. Появляется контраст – озабоченность и заинтересованность Грегора досугом родных и их желание отрешиться от ужасного и отвратительного существа, которое когда-то было их сыном и теперь вынуждено обитает в комнате по соседству.
Источником абсурда также становится тот факт, что в квартире начинают жить трое жильцов, поначалу не знающие о том, что за стенкой их комнаты находится большой жук. Реальность и выпадающее из нее фантастическое существо все меньше взаимодействуют друг с другом, параллельно сосуществуя. Даже более того – из комнаты Грегора делают своего рода кладовку, где хранятся ненужные вещи. Таким образом, фантастическое и абсурдное не ставится в центр повествования, а сохраняется на задворках, в первую очередь для самой семьи главного героя. Всеми силами она старается войти в привычное русло повседневной рутины, как можно меньше соприкасаясь с неестественным.
Даже эпизод, когда три жильца узнают о таком соседе, как Грегор, парадоксален. Они не кричат, как следовало бы ожидать, не удивляются, а просто возмущаются и отказываются от комнаты и от оплаты за нее – едва ли это закономерная реакция обычного человека. Странное с легкостью находит свое место в реальности для них, и тем самым абсурдность проявляется не только в самом превращении Грегора, а также в реакции жильцов, отсутствия удивления у самого главного героя, в любопытстве новой служанки к нему.
В конце рассказа после смерти Грегора его родные испытывают облегчение и желание все поскорее забыть, вычеркнуть фантастичный эпизод из жизни. Парадоксальность рассказа состоит, кроме всего перечисленного, в человечности жука и животного отношения к нему людей. Внешне все ясно: в одной комнате живет неестественное, в других живут обычные люди, занимающиеся ежедневно привычными каждому делами, но, посмотрев вглубь, становится ясно, что внутри все зеркально противоположно. У людей нет человечности, какое есть у насекомого. В этом также есть абсурд происходящего в новелле.
