В одной из статей канала "Московские истории" мелькнуло упоминание Дома с орлом на Пятницкой улице. И читательница Мария Лагуткина написала: "Там жила моя бабушка". Так мы познакомились с 85-летней Галиной Александровной Антошиной, и я стала записывать её рассказы. Часть 1-я:
Если говорить о том, как мы стали жить в Доме с орлом — на Пятницкой, 65, то все началось с войны. В 1941 году мне было 7 лет. Папа работал, как тогда говорили, в органах, и когда немцы стали приближаться к Москве, семьи сотрудников эвакуировали на Урал. Но папа не хотел нас так далеко отпускать. Решили, что мама со мной, своей сестрой Полиной и ее 3-летним сыном Витей поедет в Рязанскую область, к двоюродная сестре, в дом, где мама когда-то родилась.
Наша деревушка называлась Пупкино, подальше, на горке, стояло село Плахино, где еще в конце XIX века родился композитор Александр Александров.
Руководитель Краснознаменного ансамбля песни и пляски (позже носившего имя Александрова) в первые дни войны написал музыку к песне «Священная война». «Вставай, страна огромная!..» - этот призыв во время самых кровавых боев каждое утро звучал по радио. Ансамбль первым исполнил «Священную войну» 26 июня 1941 года на Белорусском вокзале.
Очень хорошо помню этот осенний солнечный день. Нас с Витей тогда оставили возле дома, а мама с тётей привезли на телеге купленный мешок картошки, большой, тяжелый, и никак не могли его втащить в дом. И вдруг крик соседки: «Не-е-емцы!». Мешок тут же чуть ли не сам запрыгнул в сени. За ним в дом втащили и нас, мы прилипли к окнам. И, как сейчас, вижу картину: по проселочной дороге ровным строем идут человек 20. В касках. Тяжелые сапогах. Соседка рядом шепчет: убьют! А они идут себе, не поворачивая голов, в полной тишине, и только слышен этот мерный топот. А ночью меня мама разбудила: горит Плахино! Такое пламя! И ведь ни одного выстрела слышно не было. Как будто с неба упали и так же улетучились.
К концу декабря немцев от Москвы отогнали, решено было возвращаться домой. Помню глубокий снег, нас везут на санях, какое-то длинное здание — видимо, вокзал. Пустые платформы. Часовой с винтовкой. И мама бегает, уговаривает нас в поезд посадить. Получилось. Мы поехали.
Дорогу совсем не помню, не помню, ни поезда, ни вокзала. Память включается на моменте, как мы бежим по Зацепе (улица), уже приближаемся к своей Малой Пионерской улице (Павелецкая). И тут налёт. Сирены воют. Прожектора. Темно, страшно, бежим. Нам преграждает дорогу милиционер: «Кудааа?! В бомбоубежище, быстро!». «Живём мы здесь, рядом...» Милиционер машет рукой: ну давай! Так, пригнувшись, по стеночке, умирая от страха, добираемся до дому - еще ни разу такого не видели.
И вот мы у двери в нашу полуподвальную комнатушку. А дверь-то не открывается! Что делать? Мы так же бегом к тёте Онисье, папиной сестре, она неподалёку жила, на Большой Пионерской, с двумя детьми. Она-то нам и объяснила: «Вы больше здесь не живете, Саше (то есть папе) дали комнату на Пятницкой». А утром пришел папа и забрал нас в наш новый дом.
P.S. Недавно ехала на такси, разговорились с водителем. Сама не знаю, почему, рассказала ему про то, как шли мимо нас немцы и горело Плахино. И он уверенно сказал: «Это была диверсионная группа с особым заданием». И я подумала: а что, это бы все объяснило — почему они тогда нас не тронули и почему горело Плахино. Уничтожить песню «Священная война» было невозможно, но хотя бы превратить в пепелище родину ее автора фашистам вполне было по силам.
За историческую достоверность пожара в Плахино и его причины «Московские истории» ответственности не несут:)
Продолжение: Пятницкая улица: "Угловой эркер, высоченные потолки и мраморные подоконники".
Делитесь своими историями! Почта emka3@yandex.ru
