Верещагина иногда называют главным представителем ориентализма (от латинского oriens, восток) в русской живописи. Действительно, восточные темы, особенно сюжеты, связанные со столкновением европейского и азиатского, составляют значительную часть творческого наследия Верещагина. Однако современный зритель видит в туркестанской, индийской и палестинской сериях Верещагина совсем не то, что видела европейская публика рубежа XIX-XX веков (а картины Верещагина выставлялись и были хорошо известны в Англии, Франции и Германии, не говоря уже о Российской империи).
Что такое ориентализм
В искусствоведении термином «ориентализм» обычно обозначают использование восточных тем и мотивов в западном искусстве. Ориентализм — исключительно европейское явление, репрезентация Востока в европейском искусстве Нового времени. Хотя восточные (в основном арабские) сюжеты и стилистические решения проникли в европейское искусство еще в Средние века, расцветом ориентализма была эпоха романтизма (конец XVIII-XIX вв.).
Воображаемый Восток был одним из вымышленных миров романтического искусства — миров, которые противопоставлялись тоскливой действительности. Неудивительно, что красочный и страстный Восток в произведениях европейских ориенталистов имеет не больше отношения к действительности, чем романы Вальтера Скотта — к повседневной жизни в Средние века.
Когда слово «ориентализм» употребляет историк, а не искусствовед, он обычно имеет в виду нечто более широкое, а именно — восприятие европейцами Нового времени азиатских культур и народов в целом. Такое использование термина предложил американский ученый и литературный критик палестинского происхождения Эдвард Саид. В 1978 году вышла его книга «Ориентализм», наделавшая много шума в академических кругах. Она стала своего рода закладным камнем целой новой дисциплины — постколониальных исследований (postcolonial studies).
Завоеватели и исследователи
Саид называет точную дату возникновения ориентализма как культурного явления: это 1798 год, поход Наполеона в Египет. Помимо армии, тот взял с собой более 150 историков, лингвистов, художников и арабистов, которые за время похода написали целую 23-томную энциклопедию о древнем и современном им Египте. Концом же золотого века ориентализма Саид считает Русско-японскую войну 1904-1905 гг. — первый вооруженный конфликт, в котором азиатская страна смогла победить европейскую империю.
Как видно из этой хронологии, классический ориентализм практически совпадает с календарными границами XIX века, причем расцвет как колониальной экспансии европейцев на Восток, так и интереса к азиатским культурам приходится на вторую половину этого столетия и почти соответствует годам жизни Верещагина (1842-1904).
Какими же глазами смотрел европеец того времени на Восток (а Верещагин, безусловно, был европейцем в самом строгом смысле слова — французская живописная школа дала ему не меньше, чем русская). Во-первых, Восток для европейца был застывшим во времени. Когда Наполеон шел в поход на Египет, он одновременно вторгался и в современную ему страну, и в цитадель одной из древнейших цивилизаций. «Сорок веков смотрят на вас с высоты этих пирамид», якобы сказал склонный к театральным жестам французский полководец, напутствуя своих солдат перед битвой.
Присутствие Египта эпохи фараонов постоянно ощущалось французской армией. Ощущение того, что на Востоке время застыло и прошлое существует одновременно с настоящим, лучше всего передает стихотворение Шелли «Озимандия» (древнегреческое имя фараона Рамзеса II; перевод Бальмонта):
Из полустертых черт сквозит надменный пламень –
Желанье заставлять весь мир себе служить;
Ваятель опытный вложил в бездушный камень
Те страсти, что могли столетья пережить.
И сохранил слова обломок изваянья:
«Я – Озимандия, я – мощный царь царей!
Взгляните на мои великие деянья,
Владыки всех времен, всех стран и всех морей!».
Наполеоновский подход стал каноном для европейских колонизаторов: любая значительная западная армия, отправлявшаяся завоевывать Индию, Афганистан, Туркестан, Палестину и так далее, включала ученых, естествоиспытателей, художников, филологов, фольклористов. Их присутствие само по себе было мощным культурным оружием: немногочисленная интеллигенция колонизируемых земель восхищалась людьми, которые лучше нее самой знали историю региона, расшифровывали древние языки, вели археологические раскопки. В результате локальные интеллектуальные элиты часто стремились не отстоять независимость своей страны, а стать частью колониальной администрации, оказаться включенными в элиту страны-колонизатора и приобщиться к ее культуре, научным знаниям и бытовым удобствам.
Вторая важная черта ориентализма — склонность европейцев воспринимать Восток как нечто единое, обладающее общими свойствами, самым важным из которых считалась иррациональность и, как следствие, неизбежное отставание от Запада в области наук и технологий. Французский лингвист Сильвестр де Саси в начале XIX века описывает семитские языки как «иррациональные и эмоциональные»; если Запад у европейцев ассоциировался с возрастающей рационализацией всей жизни и линейным прогрессом, то Восток воспринимался как нечто рационально не познаваемое и не подчиняющееся законам логики. Восток не развивается («Общего закона движения человечества вперед нет, как то нам доказывают неподвижные азиатские народы», — пишет, например, Лев Толстой).
Восток воображаемый и реальный
Вместе с тем этот воображаемый Восток казался европейцам эмоциональным, страстным, даже эротическим. Если посмотреть на восточные сюжеты, которые выбирали европейские художники или писатели, нетрудно заметить, как часто они связаны с идеей гарема или другими откровенно эротическими темами. Это хорошо видно на примере картин Делакруа и Жерома (учителя Верещагина и председателя французского общества художников-ориенталистов, основанного в 1893 году).
Таким же страстным, иррациональным, наивным и жестоким одновременно Восток предстает и в европейской литературе — достаточно назвать Гете, Флобера или Киплинга.
Саид пишет, что создавая такой романтизированный образ Востока, Запад подчеркивал его инаковость и отсталость, дающие европейским державам право на продолжение колониальной экспансии. Эта точка зрения подвергалась ожесточенной критике в академическом сообществе, но для понимания контекста, в котором современники видели работы Верещагина, не так важно, каковы были политические последствия ориентализма. Важнее, что такой образ Востока — яркий, страстный, экзотический, далекий от повседневной размеренности европейской жизни — прочно прижился в европейской культуре. Конец XIX века — время массового увлечения образованных европейцев Востоком в самых разных его проявлениях. Восточные темы и мотивы можно найти далеко не только у тех, кого принято относить к ориенталистам. Помимо Верещагина, можно назвать, например, и таких эстетически и хронологически далеких от него художников как Гончарова или Пикассо.
Конечно, реалии жизни в любой из стран Ближнего Востока, Средней Азии или Индии очень сильно отличались от того, что изображали на своих картинах Жером и Делакруа. Последний во время своего путешествия в Марокко в 1830 году был поражен, насколько повседневная жизнь, увиденная им, отличалась от яркого романтизированного образа, к которому он привык. То же потрясение ждало и французского поэта, предвестника сюрреализма Жерара де Нерваля. Его сборник новелл «Путешествие на Восток» можно считать каноническим примером репрезентации Востока в европейской культуре XIX века (книга увидела свет в 1851 году). Конечно, посещение реального Востока стало для Нерваля настоящим шоком — настолько непохоже было то, что он увидел, на им же созданный образ.
Смерть ориентализма
Во многих отношениях Восток безусловно отставал от европейских колониальных империй периода их расцвета. Однако он перенимал у Запада не только технологии, но и идеи. Идея национального государства, принесенная Западом в Азию, и стала убийственной для европейского господства. В начале XX века национальные движения в Китае, Индии, Палестине, Северной Африке только начинали формироваться, но за последующие несколько десятилетий они — где-то мирно, где-то ценой большой крови — уничтожили все европейские империи, которые не успели сами уничтожить друг друга в Первой мировой.
«Торжествуют» картина в деталях
Как уже говорилось, первой войной, которую Восток выиграл у Запада, была Русско-японская. Символично, что именно в этой войне трагически погиб Верещагин. Он ушел одновременно с эпохой, ярчайшим представителем которой был и для современников, и для зрителя начала XXI века.
