«Это какой-то модернизм!» восклицаем мы, когда видим что-то непонятное перед собой. Итак, модернизм.
Модернизм термин суммарный, обозначающих множество не похожих друг на друга художественных направлений в мировом искусстве. Происхождение термина очевидно восходит к слову «modern», что обозначает «новый». Сам термин (как и само направление) возникло в ХХ веке и это неслучайно.
Как мы знаем, ХIX век это век ещё христианской культуры, когда человек был уверен в последовательности «преступление-наказание» или «добро- вознаграждение». ХХ столетие принесло в мир, во-первых, уверение, что «Бога нет» (Ф. Ницше), а, во-вторых, кровопролитные войны. Естественно, это приводит к тому, что человечество начинает переосмысливать свою роль и место в картине мироздания. Появляется огромный интерес человека к самому себе, пересмотру своих возможностей и целей. Начинается культ того, что человек может все. И человек велик.
Символом «могущества» человека выступает лайнер «Титаник». Гигантский пароход, оснащённый по последнему слову технике и часто упоминаемый как «непотопляемый». В результате первый рейс стал для него и последним.
А вместе с «Титаником» пропали и ориентиры человечества. Бога нет и, оказывается, человек тоже может не много.
Модернизм, как раз и выражает этот кризис, показанный через развитие европейской художественнной культуры. Под угрозу поставлена сама художественная деятельность в её сути.
Первые представители модернизма лоббируют идеи того, что искусство это для избранных и оно, в принципе, не должно быть понятно всем. Художники (как и писатели) не принимают действительность, а в своём творчество воспроизводят свою реальность. Принцип «отражения действительности», где автор максимально объективно показывал окружающий его мир, сменяется на принцип «создания реальности».
Искусство становится единственным убежищем от бед и зол жизни. Писатели не пытаются показать предмет или найти выходы из сложившиеся ситуации. Для них искусство это средство для субъективного самовыражения. Моделируя собственную реальность, они эту реальность противопоставляют реальной жизни, эстетизируя безобрАзное и показывая уродство и пошлость окружающей жизни.
В дальнейшем модернистических направления дополняется сознанием безнадежного протеста.
В своём творчестве модернисты порывают с правдоподобными формами жизни и образами и переходят к «иносказательным средствам», например, к символам, аллюзиям или примитивизму - сознательному упрощению техники письма.
Создаётся почва, на которой любые кривляния и экстравагантные выходу могут быть выданы за искусство.
А затем я был еще на одном торжестве в честь все той же Финляндии, – на банкете в честь финнов, после открытия выставки. И, Бог мой, до чего ладно и многозначительно связалось все то, что я видел в Петербурге, с тем гомерическим безобразием, в которое вылился банкет! Собрались на него асе те же – весь «цвет русской интеллигенции», то есть знаменитые художники, артисты, писатели, общественные деятели, новые министры и один высокий иностранный представитель, именно посол Франции. Но над всеми возобладал – поэт Маяковский. Я сидел с Горьким и финским художником Галленом. И начал Маяковский с того, что без всякого приглашения подошел к нам, вдвинул стул между нами и стал есть с наших тарелок и пить из наших бокалов. Галлен глядел на него во все глаза – так, как глядел бы он, вероятно, на лошадь, если бы ее, например, ввели в эту банкетную залу. Горький хохотал. Я отодвинулся. Маяковский это заметил.
– Вы меня очень ненавидите? – весело спросил он меня.
Я без всякого стеснения ответил, что нет слишком было бы много чести ему. Он уже было раскрыл свой корытообразный рот, чтобы еще что-то спросить меня, но тут поднялся для официального тоста министр иностранных дел, и Маяковский кинулся к нему, к середине стола. А там он вскочил на стул и так похабно заорал что-то, что министр оцепенел. Через секунду, оправившись, он снова провозгласил: «Господа!» Но Маяковский заорал пуще прежнего. И министр, сделав еще одну и столь же бесплодную попытку, развел руками и сел. Но только что он сел, как встал французский посол. Очевидно, он был вполне уверен, что уже перед ним-то русский хулиган не может не стушеваться. Не тут-то было! Маяковский мгновенно заглушил его еще более зычным ревом. Но мало того: к безмерному изумлению посла, вдруг пришла в дикое и бессмысленное неистовство вся зала: зараженные Маяковским, все ни с того ни с сего заорали и себе, стали бить сапогами в пол, кулаками по столу, стали хохотать, выть, визжать, хрюкать и – тушить электричество. И вдруг все покрыл истинно трагический вопль какого-то финского художника, похожего на бритого моржа. Уже хмельной и смертельно бледный, он, очевидно, потрясенный до глубины души этим излишеством свинства и желая выразить свой протест против него, стал что есть силы и буквально со слезами кричать одно из немногих русских слов, ему известных:
– Много! Многоо! Многоо! Многоо!
Иван Бунин «Окаянные дни»
«Парадокс истории состоял, однако, в том, что возникшее на определенной общественной почве стремление художника быть только художником, то есть полностью отвернуться от жизни и абсолютно замкнуться в своей профессии, ведёт к тому, что художник как раз перестаёт быть художником, ибо, оторванное от жизни, искусство превращается в чистую форму и распадается»
В. В. Ванслова «Модернизм»
Таким образом, модернисты привнесли идею искусства как мифотворчества, которое не постигает истину, а уводит людей от борьбы за реальное преобразование мира в вымышленные и порой абсурдные миры.
