Ничто так не убеждает во всемогуществе, как чувство меры.
До того, как «Лед Зеппелин» показали мастерство своего барабанщика в пьесе Moby Dick, стильная инструменталка Little “B” была едва ли не единственной вещью в британской поп-музыке, где долго солируют ударные.
Строго говоря, чтобы слушателю все стало ясно, длительность соло ударника в аудиоформате не должна превышать пролога Pictures Of Home или Rock-n-Roll – усиленные копии того, что выстукивает Чарльз Коннор в бессмертной Keep-A-Knockin у Литтл Ричарда.
Центральной фигурой данного разговора будет Коузи Пауэлл – самый громкий и узнаваемый «драмсист» и без того шумной эпохи, можно сказать – Сэнди Нельсон семидесятых.
Но сначала несколько слов о том, о чем молчат барабаны, когда диск доиграл, – поскольку автор этих заметок следил за карьерой музыканта и денди на протяжении четырех деcятилетий. Ведь при всем объеме того, что сделал Пауэлл, в его активе могли остаться только синглы студийного проекта Big Bertha и единственный альбом группы Bedlam.
Dancing with The Devil я услышал по радио, и решил, что это Glitter Band без Гэри Глиттера. В сравнении с Dancing with Mr.D. усталых «Роллингов», потративших уйму сил на создание Exile on Main Street, новая вещь звучала бодрее и современнее, по-молодежному. Позднее оказалось, что на бас-гитаре в ней играет Сузи Кватро – отсюда сходство с Primitive Love, моей любимой пьесой на диске, популярнейшем в ту пору среди советских подростков.
В народе его называли «Концерт раков» (!) – из-за надписи на «пятаке» пластинки, которую, конечно же, мало кто видел воочию. Тогда же Сузи и Коузи помогали в записи альбома Cosmic Wheels еще одному гениальному протеже гениального Микки Моуста – Доновану.
Но, с восторгом поглощая распыленный в эфире саунд «Дьявола», я наслаждался просто «чьей-то» классной музыкой, не подозревая, что имя неведомого исполнителя будет сопровождать меня всю жизнь.
К нашему счастью, читатель, память продолжает служить мне с преданностью остальных органов, и я отлично помню интервью ранних Kiss русской службе «Голоса Америки». Общение с любителями «Концерта раков» требовало простоты, и музыканты рассказывали о себе примитивно, даже придурковато. На традиционный вопрос диктора о том, как вы дошли до жизни такой, Питер Крисс ответил:
«В детстве я ударил одного мальчика палкой по голове, и с тех пор бью в барабаны».
В ту пору моим кумиром был Александр Галич. Строчки его песен иллюстрировали буквально каждый отрезок реальности. В том числе и судьбу барабанщика:
«Ну и стукнул он, со зла, не иначе,
Сам бы рад, да не пойдешь на попятный».
Свирепый, похожий на киллера-мотоциклиста, готового всадить пулю в висок заказанной жертве (пока тот скучает на светофоре), Коузи Пауэлл начал стучать, когда его сверстники играли бит, а любили джаз. Героем для юноши стал артистичный американец Cozy Cole, чей хит Topsy был чрезвычайно популярен в сфере стриптиза.
Легендарный Hall Blaine осовременил эту пьесу: Topsy’65 – лучшее, что есть на сумбурном и коротком сольном диске этого барабанщика, игравшего везде и со всеми. Свойство коротких хитов шестидесятых – не пресыщают, но запоминаются. Эту ценную мелочь, важнейшую деталь успеха, Коузи Пауэлл не упускал из виду до последних дней.
А пока, для начала, шестнадцатилетний обладатель простого английского имени, присвоил себе джазовое прозвище «Коузи». Дерзость обязывает соответствовать.
В общем, я сперва подумал, что это Glitter Band, но купив за три рубля пачку страниц, вырванных из немецкого фэнзина, установил подлинное имя исполнителя. То был период неожиданных контактов и открытий. На одном из мелких фото Гэри Глиттер глушил шампанское в обществе Кита Эмерсона. Глиттером брезговали – «примитив», – а Эмерсон стоял в числе «священных коров» для лабухов и мыслящих спекулянтов пластмассой.
Много лет спустя, с восторгом изучая альбом Emerson, Lake and Powell, сильно девальвированный его перепечаткой на фирме «Мелодия», я не мог отделаться от миража, где овощи-гиганты пародируют камерный барокко-джаз трио Жака Лусье или Рамзи Льюиса. Условно «джазовый» клан элиты британского рока приучал к проницательности на свой страх и риск.
Под модными прическами и костюмами просматривалось то, чего не должен был знать балдеющий тинейджер. В этом клане, или, если угодно, «ложе», имеются и свой Шелли Манн, и свой Бадди Рич, и Джек ДеДжонетт. Бахвальство местных «моби диков» своим умением копировать внешние формы роковых клише, вызывало жалость к этим слепым щипачам чужого ритма.
«И вколачивал шкура-ефрейтор в нас премудрость науки наук».
Это тоже Галич (ударные инструменты упомянуты в ряде его сильнейших текстов).
Если под «ефрейтором» подразумевается Гитлер, то о нем говорили его оккультные кукловоды примерно таким образом: «Адольф танцует, но ритм задаем мы».
Коузи Пауэлл в роли своеобразного фюрера смотрится весьма убедительно. С первых его шагов в ударном бизнесе можно определить, что перед нами лидер, физрук и дрессировщик. Сперва районного, затем зонального, а там уже и международного уровня. Ветеран по работе со средним тинейджером всех народов и стран. Сперва воспитатель просто подростков, далее «подростков», кому за тридцать, и, как показывает история, вдвое больше.
Так, по вбиваемым опытным проводником сваям, минуя омуты и топи, ковылял предсказуемый, казалось бы, музыкальный жанр, чью смерть в тупике столько раз предрекали эстеты и снобы.
Его первая заметная работа в составе Jeff Beck Group – отличная, «с запасом» выстроенная программа виртуозов при местном ДК, из окон которого, тем не менее, помимо труб родного завода, видны Мемфис, Детройт и Чикаго.
То же самое впечатление производил и позднейший проект Forcefield – необычайно живое, но хладнокровное ретро-ревю с поклонами Хендриксу, Kinks и Spencer Davis Group.
Помимо трех сольных альбомов, особняком в дискографии Пауэлла стоит его участие в концептуальном проекте Phenomena и, разумеется, в альбоме Headless Cross, блистательно венчающим второе десятилетие карьеры Black Sabbath. Для меня этот, пропитанный нордизмом опус – самое поэтичное творение великой группы после альбома Sabotage, который, как считает серьезный исследователь тяжелого рока Мартин Попофф, является лучшим. С его мнением сложно согласиться полностью, но то, что интерес к творчеству не самой чтимой интеллектуалами группы, реанимируется, рождая любопытные парадоксы – это неоспоримый факт.
И Long Live Rock-n-Roll, и Rainbow Rising – две твердокаменные вершины в ассортименте второстепенных и зыбких миражей направления, чьи точные границы не обозначены до сих пор. На каком этапе повторение пройденного превращается в магический процесс трансформации реальности, определить крайне сложно.
Иногда мне кажется, что все дальнейшее развитие хард-н-хэви ни что иное, как бесконечная версия A Light in The Black.
Здесь следует напомнить себе и читателю, что я не ударник и не инструменталист. Я даже не теоретик игры на каком-либо из инструментов. Но при отсутствии исполнительского опыта, я достаточно искушенный слушатель с большим стажем. И таких людей, по-моему, хватает в любом поколении.
С этой точки зрения многое из того, что давно изучено профессионалами, продолжает интересовать и нравиться именно в разобранном виде.
Готовое произведение своим совершенством располагает к его декомпозиции и пересмотру.
Что-то притягивает, порядком намозолив глаза и уши, а что-то надоедает, оставаясь нерасшифрованным и недоступным нашему пониманию.
Наблюдая за тем, как произведение распадается на составные части, было проще убедить себя, что вот оно – долгожданное проникновение в суть вещей. Триумф врожденной интуиции над приобретенным знанием!
И надо сказать, что дилетантские впечатления, если только их не выдумали задним числом, подчас оригинальнее и важнее аналитики музыковедов-специалистов. Потому что речь идет о продукции, адресованной хроническим несмышленышам, которым не грозит пересмотр цен и переоценка якобы незыблемых ценностей.
В отличие от торгующих своей эрудицией профессионалов, такие люди берегут свою мудрость как девственность. Впрочем, и эта мудрость иллюзорна, поскольку тяжелый рок подчиняется фонетике, а не логике. Кто «мощнее» высказался, тот и прав. Риффы и быстрота заменяют глубину мысли.
Иногда любопытно представить, что было бы, если дискография Пауэлла ограничилась его сотрудничеством с Джеффом Беком, а карьера самого Джеффа Бека завершилась в пауэр-трио Beck, Bogert and Appice. Хотя бы потому, что фамилию Appice никто не мог прочитать правильно – Кармайн Эппис звали этого барабанщика.
Смогли бы мы, сорок пять лет спустя, расслышать крупицы гениальности в этих скромно оформленных пластинках, изданных на дочернем лейбле Epic?
К нашему счастью дальнейший режим работы Коузи Пауэлла и его коллег напоминает судьбу ветеранов довоенного свинга. Только в данном случае эти музыканты оттачивали свое мастерство в совсем иных жанрах. За спиной у них маячат биг бит и белый британский блюз клубного типа, озолотивший понурого Эрика Клэптона, который бегал из группы в группу, пока его не настигли богатство и слава.
Увы, практически никто из товарищей Пауэлла по Black Sabbath, Rainbow, Whitesnake и Michael Schenker Group почти совсем не имел шансов стать звездою индивидуально.
Хард-роковый «биг бэнд» с его текучестью кадров был своего рода «оркестром Каунта Бейси», в котором поочередно пели Тони Беннет, пожилой Джимми Рашинг, Синатра и самый консервативный бельканто экспрессивного соула – Джеки Уилсон.
Обруч на бочке, пустой, но гулкой и способной издавать знакомое эхо, давно бы треснул, обнажив ее бессодержательность. Не лишенную, как показывает история этого стиля, привлекательности, против которой бессильны и время, и доводы критиков-ревизионистов.
👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицы
Telegram I Дзен I «Бесполезные ископаемые» VK
Далее:
* Back Street Crawler. Сюрпризы змеиной тропы
* Под черной виниловой маской
* Записки о Степном Волке