(о иммерсивной мини-опере силами потомков С.Л. Франка)
С погодой потомкам всемирно известного философа Семёна Людвиговича Франка, приехавшим из-за границы, в чудесный майский вечер явно подфартило. Поэтому часть интерактивного театрализованного действа, посвящённого семье Франка, решено было проводить на улице (в буквальном смысле слова – на улице Радищева, у дома 18 (ныне — кафе «Арабелла»), некогда бывшего домом, где с молодой женой Татьяной Барцевой жил в 1908-1918 гг. философ, через некоторое время уехавший в вынужденную эмиграцию на «философском пароходе». Начало спектакля происходило во дворе здания, где был накрыт свадебный стол и где мы, гости, пригубили напитки «за здоровье молодых». Красиво искрились фужеры и бокалы, невеста лучезарно сияла в изящном свадебном платье, жених смотрелся молодым богом в светлом костюме… Затем вернулись через парадных вход и, рассевшись за столиками, вызывали «дух Франка» всевозможными спиритическими способами…
Браво берлинской молодёжной труппе – точнее, коллективу единомышленников «Hauen und Stechen», затеявшей иммерсивную мини-оперу («иммерсивность» — эффект присутствия, модное ныне направление у театралов)! Я растрогалась и вспомнила чудесный Берлин, где побывала ровно тридцать лет назад с не менее творческой группой из Саратова (художники, рок-музыканты и другие), Александр-платц, экскурсию в Сан-Суси, поход на рок-фестиваль…
Впрочем, долой лирические отступления не по теме. Все ассоциации были, конечно, связаны с историей семьи и параллельно — философского, духовного роста выдающегося мыслителя. Своего прадеда великолепно исполнил Николай Франк (бородатый и оттого имеющий большее портретное сходство), Татьяну Сергеевну — экспрессивная Юлия Львовская-Франк. В роли пожилого глав семейства, управляющего пароходной конторой «Восточного общества» в Саратове — Сергея Ивановича Барцева — особо хочется отметить талантливую Марию Бужор. В седом парике и бороде с усами Барцев-старший вёл деловые переговоры из конторы, диктовал машинистке, какие «сухие и мокрые» грузы предстоит транспортировать по Волге; пытался вникнуть в род занятий будущего зятя («Кто?! Философ?» — «Да, папа! Ты не представляешь, насколько востребованная профессия… К тому же, я уже беременна!») А потом — последнее письмо дочери за границу и — скорбное прощание с дедом четверых внуков, когда множеством живых цветов было усыпано тело управляющего конторой. Это было так трогательно, что комок подступал к горлу…
Сентиментальности действу о Татьяне и Семёне добавлял женский хор, исполнивший множество дорогих сердцу песен — от «Течёт река Волга…» до «Вечернего звона»; звучали гитара саратовского барда Алексея Кириллова и баян Александра Ахмеджанова. Потомки Франка совершенно справедливо рассудили, что в Тулу (то есть в Саратов!) со своими самоваром ехать незачем,
Прекрасно пел и Николай Франк, по-немецки, очень красиво и музыкально (свою арию он исполнил лежа на ковре в концертном зале «Арабеллы», после чего в него и же и завернулся, «уйдя в себя»). Тут же была обыграна проблема многодетной семьи: эмансипированной Татьяне, четырежды матери, не хотелось приносить себя в «жертву» быту и пелёнкам, а мужу-учёному было необходимо готовиться к университетским лекциям. Взяв четыре полена для камина, Татьяна предложила: «Семён! Посиди с детьми, а я схожу пока на демонстрацию… А то няня заболела!» Семёну ничего не оставалось, как обратиться к сочувствующим зрителям: «Подержите, пожалуйста, я пока про утопию почитаю…» Сердобольные зрители (в том числе и я) поддержали вдохновенного оратора…
Такая сопричастность происходящему помогла многим ближе к сердцу принять историю семьи талантливого Семёна Франка, прославившего не только дом в центре Саратова, но и один из первых университетов в России, где Семён Людвигович преподавал психологию, социологию и философию и занимал должность декана историко-филологического факультета непосредственно в период Октябрьской революции.
Как жаль было расставаться с чудесными, креативными, талантливыми людьми!
На следующее утро пошёл дождь…
Анна Морковина
