Мой творческий путь
С моим творческим путём все было понятно с детства. Почти с рождения я не расставалась с карандашами, ручками и всем, что рисует. Бабушки распускали на листы прошлогодние календари и всё, что годилось для рисования. Ведь бумага летела стопками.
В 8 лет я пошла в первый художественный кружок. Помню, как мы пришли к тёте преподавателю — Лидие Ивановне, она отвела меня в парк и попросила нарисовать одно из деревьев. Я нарисовала. Так началось моё обучение.
Помню урок про композиционный центр. Тогда поняла лишь, что он не обязан быть по центру, но должен бросаться в глаза. Позже, когда 11 лет спустя сама стала преподавателем, я очень вспоминала этот период своего детства, это помогало мне делать уроки для детей.
После была художественная школа, которая больше напоминала клуб по интересам. Все приходили туда поболтать и повидаться. Мы скорее делали вид, что рисуем. В последний год обучения в ней мне вдруг пришло понимание, что если я планирую быть художницей, то можно все-таки объединить болтовню с рисованием. Теперь я часто шучу на своих уроках, что одна из прелестей рисования в том, что можно болтать и рисовать одновременно. Это тоже развитие. Получается почти, как у Цезаря.
После я пошла заниматься к репетитору. Пока я шуршала карандашом, он смотрел биатлон или дремал. Я до сих пор хожу к нему в гости и показываю работы учеников. Тогда нарисовала стопку рисунков с гипсовыми головами. Просто внимательно срисовывая, но ничего не понимая.
Все это творчество имело мало общего с творчеством в итоге. Я не знала, как обучаться рисованию, мне сказали, что надо рисовать натюрморты и гипсовые головы, потому что это будет потом на вступительных экзаменах в институт. Мне никогда не нравилось рисовать натюрморты, но никто никогда не спрашивал меня об этом. И я помню, как увидев красивый рассвет, брала краски и пыталась его запечатлеть, но не получалось… Теперь знаю, что главное обучение рисованию — это рисование всего, что хотите.
Поэтому когда дело дошло до серьёзного выбора профессии, я крепко задумалась. выбирала между искусством и лингвистикой. Второй вариант мне казался надёжнее и разумнее. И языки нравились мне не меньше натюрмортов. Чашу весов творчества перевесил смешной довод: в три года я говорила всем, что буду великой художницей. Было решено не менять курса.
Выбор университета тоже был целой историей. Сейчас я понимаю, что Вселенная позаботилась о том, чтобы я училась в самом лучшем для меня Вузе. Когда я попала в Строгановку, то влюбилась с первого взгляда. Это был совсем другой мир, и мне очень долго нравились его законы. Хотя теперь натюрмортов было столько, что по ночам не было времени на сон. Самая популярная тема разговора у студентов строгановки — кто и сколько часов спал прошлой ночью. Мне кажется, что мы сначала обсуждали это, а потом здоровались. Одним из первых творческих заданий была "клаузура". До сих пор не уверена в точном значении этого слова. Нужно было нарисовать что-то (здесь может быть умное слово, например, "пространственнодекоративная композиция", но означать оно будет именно "что-то), на тему "сказка, рассказанная шёпотом". Это было мучением. Что рисовать непонятно, но все, что ты нарисовала — не то. Тогда появилась моя первая завитушка. Соседка по общаге, услышав мои стенания, вручила мне альбом Гауди для вдохновения. Вроде это и помогло.
К шестому курсу, мне кажется, я уже не могла дождаться, когда вся эта творческая непонятность закончится в моей жизни. Ведь все так или иначе зависело от настроения педагогов. Каждый курс преподаватели менялись, и менялись их предпочтения. Это выработало некий иммунитет к чужому мнению. В моей студенческой жизни даже был такой эпизод, когда одну и ту же работу, один и тот же преподаватель сначала назвал полным провалом, а через месяц на просмотре признал её лучшей из всех. Без шуток. От всего этого хотелось сбежать. Что я и сделала. После института я перестала рисовать. Вовсе. Я выполняла заказы, но ничего не создавала лично. Впервые я оказалась в ситуации, когда никто не говорит мне, что рисовать. А пейзажи и натюрморты больше не для чего были не нужны.
Я находила отдушину в преподавании. Поняв, что никто в детстве не учил меня придумывать, для своих уроков я разрабатывала творческие задания, развивающие воображение и расширяющие палитру всевозможных приёмов. При этом со взрослыми учениками мы исправно разбирали основы рисунка или копировали картины с фотографий. Теперь я понимаю, что все эти натюрморты и основы рисунка — это некая зона комфорта. Для тех, кто хочет рисовать и для тех, кто этому учит. Это универсальная модель погружения в тему и развития навыка, позволяющая не идти в глубину себя, не брать ответственность за возможное появление чего-то нового, другого. Чего-то своего, что скорее всего будет не всем понятным, может не всем понравится. И эта модель создаёт правила восприятия и оценки. Часто подменяет собой тот истинный творческий поток, который живёт в глубине каждого из нас.
То что приносит радость!
Сейчас я уверенна, что моё рисование началось лишь три года назад. Когда я откинула все привнесённые идеи и представления о том, каким должен быть художник и его творения. Позволила себе забыть, что я дипломированный специалист. Взяла в руки кисть и просто начала рисовать. Без задумок, без идей и без расчёта на какой-либо результат. Сначала я себе напоминала слепого щенка, который на ощупь изучает этот мир через чувства и ощущения. Это было сложно, ведь ум все время задавал мне кучу вопросов, на которые у меня не было ответов. Что это такое? Для чего это? И кому это все нужно… Я не остановилась лишь потому, что мне было интересно. Мне было интересно, откуда это все берётся, и что там есть ещё. Ведь из разводов стали появляться образы, а в ритмах и цветовых сочетаниях явно просматривалась закономерность. Наконец, я начинала знакомиться с собой через творчество, открывая то новое, чем могу поделиться с миром. И это начало приносить мне радость.
В течении этого периода мне стало совершенно очевидным, насколько переоценено значение художественного образования. Ведь мне пришлось преодолеть большое количество шаблонов, которые я приобрела в течении обучения. И до сих пор они порой проявляются. Так же мои собственные представления о том, каким должно быть искусство имели мало общего с тем, что начало рисоваться через меня. Я долго прятала свои рисунки, показывая их лишь самым близким. Но так или иначе, пространство мастерской, где я занимаюсь с людьми, стало заполняться картинами. И появилась возможность видеть реакцию учеников. Было ощущение, словно они вспоминают что-то важное, глядя на мои картины. Это вдохновляло меня продолжать.
С момента, как я начала открывать своё творчество, характер моего преподавания совсем изменился. Вступив на путь раскрытия творческого потока, я научилась открывать его в людях. Это требует гораздо больше смелости, чем рисование натюрмортов, поэтому иногда, мне кажется, что я больше работаю психологически, изменяя через опыт приобретённые с детства установки: "Мне не дано", "У меня нет способностей" и " Рисование должно быть…" И расширяя границы рисовальных возможностей. Как работаю? Благодаря своей истинной вере, что внутри каждого живёт удивительный, уникальный мир, и творчество — самый лучший способ познакомиться с ним. А работы моих учеников самое лучшее этому подтверждение.
