...При том, что все играют отлично. Не составляя при этом единого ансамбля. Ощущение, что это — не единое повествование, а ряд сатирических фабул, грубо собранных вместе. Быть может, оно так и задумывалось, но выглядит, как недоделка. Какие-то фрагменты и «куплеты» жизни, так и не связанные в стройную песню.
Да, Эльдар Рязанов тогда ещё искал свой путь и своего героя. Больше того — свою эпоху. Но очень уж хватался за «чужое», вроде тройки Никулин-Вицин-Моргунов, играющие тут хапуг из торговли. Я соглашусь, что они способны скрасить любую тягомотину, однако, гайдаевские ребята здесь попросту лишние.
Это примерно, как если бы их вставить в «Белое солнце пустыни» (например). Или в «Любовь и голуби». Авторы попросту экранизировали ряд популярных тогда фельетонов. В частности, насчёт нежелания официанта обслуживать клиентов, заказывающих чашечку кофе с пирожным, а не полный стол жратвы с выпивкой
Это хамство в адрес «нищего» едока будет обыграно потом даже в «Месте встречи...», в сцене с Шараповым и его «долгим» кофе. На эту же тему был номер киножурнала «Фитиль», где персонаж (его сыграл Ролан Быков) требует кефир и булочку.
Но не это самое главное и - самое дурацкое. Сценаристы (кстати, крутые) — Александр Галич и Борис Ласкин — напрямую состыковали то, что и невозможно состыковать. В принципе. У них получилось народно-фольклорная нескладушка: «В огороде — бузина, а в Киеве — дядька».
В их трактовке хамство персонала, несвежие скатерти и не самое лучшее меню являются следствием ...лепнины, колонн и занавесей из плюша. В том, что ресторан перевыполняет план за счёт спиртных напитков (ибо всё остальное — просто ужасно) виноваты коринфские капители и фикусы.
В этом была своя эпохальная задумка — в те времена все дружно боролись со сталинским стилем и прочим вазонами-балюстрадами. Они воплощали то, что называется «старый режим». Но тут оно обставлено так, что вкус пятидесятилетних людей, по сути - «отцов», это — невразумительный и пыльный отстой.
Вот молодые — те круты. Они порушат лепнину и соорудят стильный модернизм. Омерзительно выглядит, где юная девушка-архитектор пародирует речь старенького руководителя проекта — нарочито шамкает и убого выдвигает челюсть. Крохотный моментик, но ужасающе противный. Отцы - лохи.
Символическое выкорчёвывание антично-ренессансной, сталинской капители. Пыль и прах. Всем по-дикарски, по-варварски смешно. Ещё гаже смотрится твист на фоне убитого здания. Твист и лёгонькая музычка — как отрицание дряхлого романса, который исполняет манерная, пожилая певица. Гротескная.
Поёт о том, что ей семнадцать лет. Оно - забавно. И вот потом, когда затхло-плюшевый ресторан превращают в светлый мир алюминия, пластика и джаза — начинается у героев Счастье. В том числе, в личной жизни. А что в итоге? То есть лет через 10-15?
Эти свеженькие стекляшки в 1970-х превратились в замызганные «рыгалетто», где хамили ещё, пожалуй, сильнее, чем в старорежимных заведениях с колоннами и гардинами. А что же те молодые? Которые всё рушили под звуки твистов и шейков? Они обрюзгли, озлобились и перестали носить ковбойки с узкими брючками.
Нехотя пересели из молодёжных «Ветерков» и «Космосов» на свои прокуренные кухни — уныло диссидентствовать. А другие — вздохнули и пошли в антикварный магазин, покупать «модное ретро». Потому как юношеский задор 1960-х устарел раньше, чем могли себе представить даже писатели-фантасты.
Зина Корзина (с)
