Читать Бродского – модно, потому что сложно
«Читаю сложный текст, читаю Бродского – замечательно». Бродский – поэт для повышения статуса.
Я начинала читать его поэзию в четырнадцать лет, порой не понимая, о чём идёт речь. В большинстве случаев его текст непрост для восприятия из-за непривычной ритмики, синтаксиса, редких образов и аллюзий. Например, без знаний в области геометрии и физики невозможно понять эти строки:
Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,
Вещь обретает не ноль, но Хронос…
Евклид – основоположник планиметрии и стереометрии. Его интересовали конусы и измерение их объёма. В верхней точке конуса его объём равняется нулю. Но конус – это еще и модель в физике: для любого события можно построить конус прошлого (совокупность всех действий, предшествующих этому событию) и конус будущего, то есть события последующие. В таком случае вершина конуса – это не ноль, но точка отсчёта для новых событий.
Хронос – древнегреческий бог времени. Именно в верхней точке конуса событие обретает время, то есть будущее. Бродский пытается сказать, что любой финал – это не конец, не ноль, а продолжение.
Такие ребусы в поэзии Бродского очень интересно разгадывать.
Бродский - бунтарь нового типа?
Бродский – это бунтарь нового типа, бунтарь «пассивный».
Мне, родившейся в двухтысячном году, такие поэты, как Маяковский и Есенин не близки и малопонятны. Однако я хорошо понимаю поэзию Бродского. Я думаю, это связано с изменением формы бунта: бунт – это уже не действие и не порыв, не выход за рамки. Теперь бунт – это по большей части бездействие и презрение, простое отрицание рамок как таковых. Можно, например, вспомнить про молодёжную субкультуру «Хикикомори» или в просторечии «Хикки». Явление хикикомори можно рассматривать как добровольную социальную изоляцию от общества и всех видов общения, стремление свести к минимуму любые контакты с людьми, в том числе с друзьями и родственниками, проводя большую часть своего времени дома. Это явная форма протеста, нежелание быть в обществе. В контексте современности – самое популярное стихотворение Бродского «Не выходи из комнаты» - это стихотворение про обычного «Хикку»:
Слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
Шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.
Стоит сказать, эмоция презрения вообще – это более удобная позиция, особенно для молодого человека. В стихах Бродского, особенно ранних, такой посыл презрения, гордого одиночества, свойственного «римской статуе», легко усваивается любым подростком.
«Я не солист, но я чужд ансамблю»
«Державность» России сейчас навязывается через государственные орагны.
В «Письмах римскому другу», «Anno Domini», «На смерть Жукова» поэт воссоздает такую атмосферу «державной духоты» и застоя. Например, в стихотворении «На смерть Жукова» Бродский сравнивает советского полководца с Велизарием, полководцем времен Юстиниана, здесь он проводит параллель между Византийской империей и «империей зла» - СССР. Стихи Бродского наполнены атмосферой империи, однако сам лирический герой всегда настроен против этой империи, он испытывает желание уйти от державного государства, быть вне его:
Я не солист, но я чужд ансамблю
Вынув мундштук из своей дуды,
Жгу свой мундир и ломаю саблю
В стихотворении «Anno Domini» Бродский утверждает, что причина трагедии российской истории в конформистском стремлении людей быть «как все». Для Бродского коллективизм — это отказ от судьбы, определённой Богом («отошли от образа Творца»), то есть от сущности самой жизни:
Все будем одинаковы в гробу.
Так будем же при жизни разнолики!
Молодому читателю вообще симпатичен такой герой, близка его позиция сопротивленца. Отсюда антиимперское, легко подхватываемое сегодня:
Если суждено в империи родиться, лучше жить в провинции у моря
Молодые всегда хотят быть против главенствующей системы, поэтому их так притягивает государственный нонконформизм Бродского, его отказ быть частью общего государственного «ансамбля».
Сопереживание
Что привлекает читателя в стихах? Сопереживание. Стихи Бродско приятно считать, потому что в его стихах есть именно это свойство, читателю необходимое. Этот автор пишет о чувствах, всем понятных, таких, как злоба, обида, разочарование. Когда я читаю стихи Бродского, написанные о таких, казалось бы, примитивных чувствах, всегда возникает ощущение собственной правоты.
Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,
Рисовала тушью в блокноте, немножко пела,
Развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком
И, судя по письмам, чудовищно поглупела
Эти стихи можно сравнить с Пушкинским «Дай вам Бог любимой быть другим». Бродский перефразирует пушкинское в желчное:
Я Вас любил так сильно, безнадежно, как дай Вам бог другими — но не даст!
Это сарказм, основание которого – душевная боль. Такая интонация Бродского понятна читателю, отвергнутому в любви. В сравнении с Пушкинским прощением, насмешка Бродского – это простое чувство, ведь презирать проще, нежели прощать. Однако нельзя обвинить автора в какой-то нравственной «приземленности». Когда человек сталкивается с трагедией, главное для него – эту трагедию преодолеть, пережить. Бродский, в свою очередь, показывает простые выходы из подобных жизненных катастроф.
Герой-стоик
Герой Бродского – это прежде всего герой стоический. Для него свойственны чувства отчаяния, понимание абсурда окружающего мира и смирение с этим абсурдом. По Бродскому, человек оставлен один на один с неизбежностью того факта, что «человек есть испытатель боли», что «боль не нарушение правил» («Разговор с небожителем»), поэтому единственный выход – это смириться с болью, терпеть:
Но пока мне рот не забили глиной,
Из него раздаваться будет лишь благодарность.
Его главный жизненный урок –держать лицо, не поддаваться обстоятельствам, потому что жизнь – хаос.
Признаю я товаром второго сорта
Свои лучшие мысли и дням грядущим
Я дарю их как опыт борьбы с удушьем.
Второй урок Бродского - бороться с «удушьем» жизни, быть стойким, даже если стойкость оборачивается презрением.
