Рассказ о том, как легендарный аналитик не забил пенальти.
«Они должны умирать с голода, а выживших мы будем доводить до суицида, так и вырастим поколение футболистов, что...» – в таких формах любят рассуждать о том, как нам обустроить русский футбол для великих побед. Голод – вопрос дискуссий, а вот что касается доведения до суицида, то как бы игрок ни был велик, однажды он останавливался в шаге, оступился, разбился о скалы и теперь медленно подыхает там, бесконечно перебирая один и тот же эпизод.
Обладатель Кубка, Суперкубка и чемпион СССР – все это было еще в семидесятых годах прошлого века до перехода на сторону московского «Спартака», до Бескова и ромбика. Все эти годы он творил из себя спартаковца, но в московском «Динамо» играл аж до двадцати семи лет, а все последние большие успехи бело-голубых, о которых недавно напомнили нам двумя звездами над эмблемой, прошли у него перед глазами четыре десятка лет назад.
Успехи «Динамо» внутри Союза открывали второй фронт и несли возможность и долг показать себя всей Европе. Так, выигранный поединок за Кубок СССР в 1977 году стал очередным отборочным этапом в Кубке обладателей кубков – втором по значимости турнире Европы, в котором матчи были больше похожи на попытку набега на чужие земли: ты не особо знал, куда тебя занесет, кто и как будет играть против тебя, а всего лишь один неудачный матч выбивал тебя. Противники серьезные и разнообразные, все сплошь с кубками своих стран, да и сами москвичи предстали той еврокубковой весной чудной молодой командой из-за железного занавеса, что играет домашние матчи в Грузии. Спустя несколько стадий над тремя десятками, что уже полегли на полях, стояли лишь московское «Динамо», венская «Аустрия» и пурпурно-белый «Андерлехт», который ожидал соперника для развязки турнира в Париже, их третьего подряд финала Кубка Кубков.
«Может быть, лучше было на «Андерлехт» попасть?» – делился сомнениями после просмотра видеокассеты игры «Аустрии» Владимир Казаченок. Было бы неплохо, но теперь только в финале. Полуфинал уже был достижением, тем более для советских команд мастеров, что весьма и весьма редко бывали на таких высотах и задыхались от недостатка воздуха, если уж добрались – но нужен финал.
Первую игру противостояния с австрийцами москвичи проводили на поле другого «Динамо» в Тбилиси, где собралось 65 тысяч любителей футбола. Играли уже второй домашний матч не в Петровском парке, так как чемпионат страны привычно зимовал до апреля, и столичные мартовские поля тех времен были не европейского уровня. Грузинский же газон весьма неплохо подпитали слезы испанцев из «Бетиса», что в ответном матче четвертьфинала были посрамлены разгромом в три мяча. С австрийцами пришлось отыгрываться, так что сулящая продолжение борьбы волевая победа 2:1 вызвала лишь восторг перед набегом на Австрию. «Никогда и нигде еще за нас так не болели. Как же приятно при такой поддержке играть!» – нахваливали болельщиков и передавали благодарности после матча динамовцы Гершкович и Казаченок.
Две недели спустя венские газеты в день ответного матча писали о рекордной выручке – на стадионе собралось публики достаточно, чтобы занять 55 тысяч мест на трибунах да еще около 15 тысяч в проходах. В начале второго тайма «Динамо» вело равную игру, но проигрывало уже 0:2, а концовка матча прошла в предсмертных муках игроков «Аустрии», которые из фантомных кривляний перед судьей превратились в реальные. Динамовцы были сторицей вознаграждены за то, что не поглядывали на часы, а видели перед собой только ворота противника – в последней атаке Якубик забил и перевел матч в дополнительное время, а там и к серии пенальти – ныне известной лотерее, в которой к тем годам не было проведено так уж много тиражей.
Никто еще не заставлял игроков стоять, будто на параде, на центральной линии поля, все переживали в силу своего характера, расхаживая метрах в тридцати от ворот. Среди них – и 23-летний Александр Бубнов, который выдал не самый лучший матч, но в списке на пенальти был брошен на самый последний удар.
Моралес, ростом чуть за метр шестьдесят, короткий разбег, пушечный удар между вратарем и штангой – гол, 4:4. И этот забил. Восемь ударов – восемь голов. Пришло время и Александру Бубнову выдергивать себя из этого блуждания за штрафной. Пока он идет к судье за мячом, хочется отметить, что если сквозь времена переводить накопившиеся впечатления от образа Бубнова на футболиста, то видится игрок, который выжигает газон на своей позиции, месит соперников в этой земле, а счет матча узнает на следующий день из газет. От такого человека сложно ожидать дрожи в коленях, а давление иноземных трибун лишь держит его в привычной форме – но Александр Бубнов исполнил это.
Пятый залетел от «Аустрии» как подтверждение поражения. Бубнова по праву могли сделать виновником все от тренера до игроков, но команда без склок и перебранок отправилась молчать в раздевалку.
Год спустя. Финал Кубка СССР. Московское «Динамо» играет против тбилисского, Александр Бубнов направляется исполнять послематчевый пенальти.
– Не бей сильно, – бросает Александр Максименков.
– Да пошел ты! Куда ты лезешь! Один раз мне уже подсказал! – послал и пошел бить.
Как соперников в игре бил, так и пенальти. Привычная схема: подходишь и заколачиваешь так, что вратарь с места может и не сходить, главное не промазать мимо ворот. Пенальти тренировал пушечными выносами со своей половины поля на чужую всю жизнь, чего уж там. Грузинский вратарь даже руки не успел поднять, а мяч уже в воротах. И на этот раз кубок прошел мимо «Динамо» – решающий пенальти не исполнил Валерий Газзаев.
«Не бей сильно» – точно так же напоследок бросил ему Александр Максименков перед решающим пенальти в Вене. Молодой Бубнов поплыл от одной-единственной фразы своего старшего товарища, который уже забил свою точку легкой походкой и ударом в девятку. Призывать безумца устроить игры разумов с вратарем перед решающим ударом – не самый лучший ход. Дружеский совет обрел цену финала кубка, а мог бы – и карьеры футболиста, но характер-то есть.
– Потом смотрел кассету. Щекой-то пробил достаточно точно, достаточно сильно, но вратарь сделал два шага вперед и шаг в сторону, куда пробил, поэтому он и сумел отбить. Если бы бил сильно, как всегда бил, то он не смог бы. Но это не оправдание! Это не оправдание, я просто говорю так, как было на самом деле. Я очень сильно переживал, – спустя почти четыре десятка лет рассказывал Александр Бубнов.
У многих нынешних русских игроков видно пренебрежение к его мнению, но успехи Александра Бубнова в карьере были значительно ярче, а худшие дни куда более жуткие, чем у большинства из них. Он из тех приличных игроков, что после карьеры оставили себе не только трофеи, но и моменты, которые будут гнести всю оставшуюся жизнь. Однажды остановился в шаге, оступился, разбился о скалы и теперь медленно подыхает, бесконечно перебирая один и тот же эпизод, там, в Вене.
