"Я всю жизнь избегала коммуналок", - говорит читательница "Московских историй" Лариса Михайлова. И рассказывает - почему.
Хочу поделиться своей историей о старой московской коммуналке. В юности я училась в музыкальном училище при Московской консерватории, в Мерзляковском переулке, и у меня была пожилая преподавательница, жившая на Страстном бульваре, 6. Дом этот, постройки 1799 года, зовут «Домом Бенкендорфа» - его владельцем в начале XIX века был статский советник Иван Бенкендорф, а еще какое-то время здесь размещался Английский клуб.
Чтобы попасть в ее подъезд, нужно было свернуть в арку слева от кафе "Шоколадница" (оно и сейчас там находится) и зайти во двор-колодец, через который проходными дворами можно было выйти аж к Елисеевскому гастроному. Над аркой, ведущей во двор, было окно ее комнаты. Квартира находилась на последнем этаже, лифта не было, приходилось подниматься пешком, по широкой старинной лестнице с чугунными витыми перилами.
Квартира была большая, 4-комнатная, с высокими потолками, раньше она принадлежала отцу К. П., солисту Большого театра. После революции, как водится, их уплотнили. В итоге в описываемые мною времена педагог с более чем 30-летним стажем преподавания в одном только консерваторском училище жила в 9-метровой комнатушке-пенале с небольшим окном, где с трудом размещались кое-какая мебель и пианино.
Две комнаты занимала семья дворников. Еще одна была постоянно закрыта: ее хозяйка, помнится, была геологом и не вылезала из экспедиций. В квартире этой я так и не научилась ориентироваться: планировка квартиры была очень запутанной, в извилистом огромном коридоре со множеством всяких закоулков вполне можно было заблудиться. Про ванную и туалет ничего не помню — видимо, не посещала, но на кухню заходила раз или два. Не сказать, чтобы она была очень просторной, во всяком случае, не казалась такой, может быть потому, что там стояла куча столов. Насколько помню, кухня была без окон - вероятно, она была плодом перепланировки. Из нее дверь вела в бывшую комнату прислуги, переоборудованную в кладовку. Квартира производила на меня мрачноватое впечатление, дополняемое эмоциональной обстановкой.
Жили соседи не очень дружно, это еще мягко сказано. Сосед, молодой мужчина, когда напивался, устраивал всякое — лучше было из комнаты носа не высовывать, но и это не всегда помогало. В тогдашнем коммунальном житье-бытье это было обычным делом. Куда было деваться, кому жаловаться одинокой пожилой женщине? Только терпеть.
Всю жизнь, сколько я ее знала, К. П. мечтала переехать, жить отдельно. Наконец, в 1987 году это случилось: училище построило кооперативный дом для своих работников на Садовом кольце, у метро"Колхозная" ("Сухаревская"), напротив кинотеатра"Форум". К. П. получила в этом ЖСК однокомнатную квартиру. Был ей тогда 71 год.
Она прожила очень долгую жизнь, до последнего работала, преподавала, умерла, когда ей было далеко за 90. Похоронена на Введенском кладбище в Лефортово рядом со своим отцом.
А меня в юности так напугала эта коммуналка на Страстном бульваре, что я всю жизнь избегала коммунальных квартир. И когда в 1990 году появился вариант выгодного обмена в знаменитый «Дом России» на Тургеневской площади, я вспомнила свою преподавательницу и отказалась.
Делитесь своими историями! Почта emka3@yandex.ru
