В 1724 году три старинных города – Альтштадт, Лёбенихт и островной Кнайхоф с примкнувшим к ним замком Кёнигсберг, который имел особый статус, наконец, слились в экстазе, образовав своего рода агломерацию. Границы единого Кёнигсберга середины XVIII века в современных ориентирах можно обозначить примерно так: на востоке - северо-востоке - Литовский вал, на севере - Росгартенские ворота и бастион «Обертайх», на северо-западе - район нынешнего ТЦ «Акрополь» и свадебного салона на улице Горького, где тогда стояли Трагхаймские ворота. Дальше крепостная стена шла через современную площадь Победы, по Гвардейскому проспекту, огибала здание мэрии, продолжалась на юг до Преголи и Фридрихсбургской крепости. Замыкалась городская черта нынешней улицей Богдана Хмельницкого. На острове Ломзе (теперь Октябрьский) город защищали крепостные укрепления чуть западнее второго эстакадного моста.
Довольно интересными представляются многочисленные следы русского присутствия в тогдашнем Кёнигсберге. Что, конечно, вполне объяснимо с учетом гремевшей все в том же XVIII веке Семилетней войны. Хотя археологам встречаются артефакты, относящиеся еще к предвоенному периоду. Например, «денга» (полкопейки) времен императрицы Анны Иоанновны, отчеканенная в 1731 году.
Но особый интерес вызвала другая находка, явно относящаяся к чуть более позднему времени, когда в 1758 году русские войска заняли Кенигсберг, присоединив Восточную Пруссии к Российской империи. Из земных недр извлекли фрагменты железной оковки с большой латунной накладкой, на которой красовался российский двуглавый орел. Специалисты предположили, что она украшала ящик с эталонами - мерами длины, веса, объема, принятыми в Российской империи, которые предполагалось ввести и в Пруссии, сменив здешнюю метрическую систему.
Андрей Болотов, оставивший нам свои знаменитые «Записки» о пребывании в этих краях, свидетельствует, что местное население, с одной стороны, русскую армию встретило спокойно. Но пруссаки старались уклониться от тесного общения с нашими офицерами. Уж слишком буйным нравом те отличались, постоянно устраивая драки с немцами в кабаках и на ярмарках…
По обычаю тех времен, квартировавшие в городе войска располагались на окраинах. Например, кёнигсбергский район Россгартен тогда представлял собой пригородную слободу и был застроен шикарными по понятиям той эпохи домами в окружении садов, ручьев и прудов. Селились здесь, подальше от шума, грязи и суеты центра зажиточные горожане. Это подтверждают и археологические находки, среди которых множество монет, затейливые ременные пряжки, изящные (некоторые даже украшены стразами) ножницы, ложки - явно из столового набора, а также великое множество винных бутылок. Одна из них оказалась даже полной, хотя содержимое за столько лет, конечно, превратилось в уксус.
- Считается, что первыми Росгартен начали заселять переселенцы из Голландии, которые обосновались на восточном берегу Замкового пруда, - рассказывает археолог Евгений Калашников. – Судя по раскопанному нами Свиному (позже его переименовали в Лебединый) ручью с искусными плотинами, скорее всего, так оно и было. (Хотя прямых свидетельств не найдено.) Предполагается, что здесь были оборудованы садки для разведения рыбы, которой лакомились состоятельные кёнигсбержцы.
Затем сюда прибыли гугеноты из Франции - тоже в большинстве своем люди отнюдь не бедные. Именно они образовали Французскую улицу, которая считалась одной из наиболее престижных для проживания в Кёнигсберге.
А вот центр города XVIII века состоял преимущественно из небольших фахверковых домов. Двери в них были двустворчатыми. Верхняя створка открывалась для освещения лестницы (обычно винтовой) и вентиляции помещений. В целях экономии площади дома строились высокими и узкими, комнаты в них были с низкими потолками, внутренние дворы и палисадники отсутствовали. Даже за дровами зимой горожанам приходилось отправляться на окраину, где располагались специальные склады.
Подобная застройка являлась прекрасной пищей для огня. Частые пожары опустошали целые кварталы. Поэтому при короле Фридрихе-Вильгельме I начался масштабный снос фахверка. Стенная кладка отныне могла быть только кирпичной или из валунов.
Канализации в современном понимании, кстати, тогда не существовало, продвинутые кенигсбержцы пользовались ночными вазами. Обычный туалет представлял собой деревянную бочку в подвале - известно, что в отдельных домах они просуществовали вплоть до 1945 года! Содержимое горшков и параш вместе с прочими помоями потом сливалось в открытые сточные канавы.
Так что, полной грудью в центре города лучше было не дышать. Русский писатель Карамзин, бывший в то время здесь проездом, жаловался, что из-за царившего зловония он не мог даже нормально пообедать. Воздух очистился только уже при архитекторе Йоханне фон Унфриде, которому Кёнигсберг обязан не только известной башней замка, но и появлением дренажной системы и водопроводных колонок вместо открытых колодцев.
В общем, реальность была очень далека от распространенного сегодня представления о живописном уютном городке на берегу Прегеля. Жизнь большинства кёнигсбержцев 250-300 лет назад по современным понятиям была очень суровой. Однако горожане не унывали, при каждом удобном случае устраивая шумные пиры. «Праздник длинной колбасы» был самым известным, но отнюдь не единственным из подобного рода развлечений.
