Молодой форум вокальной (хотя, по сути, конечно же, не только ее – он получается по содержанию гораздо шире, более емким) музыки празднует свой первый маленький юбилей. За пять лет своего существования он стал уже привычной реальностью московской филармонической афиши: его ждут, к нему готовятся. Продюсеру Елене Харакидзян удалось сделать настоящий праздник музыки – со своей идеей, со своим репертуаром, со своими звездами и, наконец, со своей публикой. Возникший, казалось бы, из ничего, сегодня фестиваль занимает уже свое законное место и является ярким музыкальным событием второй половины московского концертного сезона.
В этом сезоне два из четырех концертов фестиваля проходят на сцене Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко (а также с участием его хора, оркестра и солистов), который стал большим другом и партнером музыкального форума (два оставшихся состоятся в Концертном зале им. Чайковского). В этой встрече фестиваля и театра – знак: слово «опера» в названии фестиваля и его преимущественно вокальное содержание властно требуют театрального пространства, театральной сцены. Предстоящие весной концерты фестиваля готовят публике встречи с французской меццо Стефани д’Устрак (с изысканной барочной программы ее родины), прославленным американским баритоном Томасом Хэмпсоном (здесь ожидается исключительно американская программа, в том числе российская премьера вокального цикла Майкла Доэрти «Письма от Линкольна») и знаменитым австро-хорватским контратенором Максом Эмануэлем Ценчичем (который два отделения будет угощать музыкой Николы Порпоры). Набор участников впечатляющий, а программы – сплошь эксклюзивны: с самого своего возникновения фестиваль нацелен на нетривиальное и небанальное, стремясь расширить кругозор столичной публики, познакомить ее с новинками, с чем-то редко звучащих или незаслуженно забытым, и эту просветительскую миссию детища Елены Харакидзян невозможно переоценить.
Инаугурационный концерт 17 февраля был ознаменован необычной встречей очень разных композиторов, хотя родом почти из одной эпохи и из одной страны, Германии, - Бетховена и Мейербера. Первый – классик-титан, чей авторитет непререкаем, чье искусство пережило века и остается актуальным и востребованным по сей день. Второй – некогда властитель умов Европы, а ныне – почти забытый автор, для привлечения внимания к творчеству которого (даже к его основным операм, таким как «Гугеноты», «Африканка» и «Пророк») приходится придумывать специальные акции (как то делала в последние сезоны берлинская «Дойче Опер»).
Бетховенской отделение было представлено далеко не самыми популярными произведениями великого немца. Концертная ария «Ah! Perfido!» - драматически выразительный диалог сопрано и оркестра, своего рода мини-опера, был блистательно исполнен Натальей Мурадымовой, чей мощный, сочный и одновременно гибкий, тонко нюансированный голос подарил этой музыке и сияющую как сталь брутальность верхних нот, и отливающие отчаянием и ревностью экспрессивные ламентации, и нежные мольбы. Это было впечатляющее начало всего фестиваля, когда певица и исполняемое ею произведение находились в необыкновенной гармонии друг с другом.
Вторым номером прозвучала Фантазия для фортепиано, хора и оркестра, соч. 80, именуемая в быту Хоровой фантазией («Chor-Fantasie»). Это драматургически сложносочиненный опус, который объединяет в себе характеристики фортепианной фантазии, концерта для фортепиано с оркестром и кантаты. Солистом выступил уже знаменитый пианист Лукас Генюшас, особенно полюбившийся москвичам на последнем Конкурсе Чайковского. В его исполнении очень подкупили отсутствие внешних эффектов и умение, после ярчайшей вступительной сольной каденции, стать одним из голосов оркестра. Хотелось бы ему только пожелать более острого стаккато в тридцатьвторых в начале упомянутой каденции, как и обойтись без ненужных ритмических оттяжек в этих же самых тридцатьвторых, а в главной теме вступления (в первом своём появлении она звучит в до минорной тональности), более яркого, пронизывающего звучания, когда эта тема возвращается в ми мажоре. Вообще, нельзя забывать, что если в финальном Allegro фортепиано и является «первым среди равных», то в изумительной средней части этого финала Adagio ma non troppo, рояль опять лидирует, и здесь хотелось бы услышать более точное чередование разных артикуляционных штрихов и, главное, более лучистого сияния в звуке. В целом же игра Лукаса Генюшаса привлекает своей серьёзностью и отточенностью, он уже сегодня очень востребованный артист. Ансамблировавшие пианисту солисты оперной труппы МАМТа Лилия Гайсина, Мария Макеева, Анастасия Хорошилова, Сергей Николаев, Кирилл Золочевский и Михаил Головушкин прекрасно дополнили сдержанное звучание рояля, равно как и оркестр, ведомый Максимом Емельянычевым обеспечил превосходный общий баланс и умело высвечивал сольные высказывания.
Мейербер был представлен грандиозной кантатой «Gli amori di Teolinda» («Любови Теолинды» или, точнее «Любовные муки Теолинды») – своего рода монооперой для солирующего сопрано, кларнета, мужского хора и оркестра. Это сочинение 1816 года, впервые исполненное в России на данном фестивале, относится к итальянскому периоду в творчестве композитора, когда его и без того не слишком индивидуальный стиль еще и вовсе не был найден, и Мейербер выступает послушным учеником, если не апологетом школы раннеромантического бельканто. Музыка «Теолинды» сколь искусна, виртуозна, изобретательна и прихотлива, столь же и клиширована и вторична, воспроизводя многочисленные общие места и формулы итальянской оперы-сериа. Поэтический текст Гаэтано Росси умиляет наивной восторженностью и многословием, находясь в полной гармонии с декоративной и несколько пустоватой музыкой. Самая примечательная находка Мейербера в этом опусе – это солирующий кларнет, чей голос то спорит с солисткой, то ведет с ней перекличку-диалог: нельзя сказать, что идея оригинальна (дуэты-дуэли сопрано и духового инструмента хорошо известны из творчества иных композиторов эпохи), но реализована мастерски. Партию солирующего кларнета выразительно и виртуозно сыграл Игорь Федоров, продемонстрировав благородство звучание своего инструмента, в иные моменты не уступающее красоте человеческого голоса.
Экспрессивный монолог героини воплотила Надежда Кучер, чей нежный голос с простоватым тембром идеально подошел образу наивной пастушки, тоскующей по неразделенной любви. Гибкий инструмент певицы превосходно справился с заковыристым мейерберовским письмом, а грациозный внешний облик артистки прекрасно гармонировал с лиричной в своей основе эстетикой раннего бельканто.
"Музыкальная жизнь", № 3, 2018
