О древних корнях «мрачного жанра»
Подписывайтесь на наш канал, ставьте лайки!
Дорогие друзья, доброго вам пятничного вечера – отдыхайте хорошо, сильно не усердствуйте! С вами вновь автор книги «Пули, кровь и блондинки. История нуара» Андрей Васильченко (кроме всего прочего историк и специалист по ретрокультуре). На нашем канал мы рассказываем о нуаре, анализируем его отдельные аспекты, выдвигаем смелые предположения. По большей части это сюжеты, которые не вошли в книгу, а потому не забывайте регулярно перечитывать наш канал!
Нуар как сверхжанровая матрица (мета-жанр или даже обер-жанр) породила множество поджанров, в частности эротический триллер, так как классический нуар сочетал в себе нотки эротизма и мрачной отречённости. Казалось бы, сложно найти следы подобного явления в классической древности. Однако это не совсем так. Действительно, античная трагедия в её классическом прочтении редко содержит в себе «пикантные» моменты. Однако на то и правило, что из него были исключения. И мы как раз хотим рассказать об «исключении», которое формально модно считать первый нуаром в истории классической литературы (ну если брать сюжет убийства Авеля).
Мы ведем речь о пьесе Эсхила, которой описывается убийство Агамемнона. Преступление совершает неверная жена, которая подвержена крайне бурным страстям. Если отвлечься от сугубо исторических характеристик, то можно узнать сюжет одного из эталонных кино-нуаров – «Почтальон всегда звонит дважды». Связь трагедии и эротических мотивов в Древней Греции считалась не то чтобы предосудительно, но явно не вызывающей возвышенного трепета. Однако именно Эсхил дал начало тому, что можно было бы с полным правом именовать античным нуаром. Взять хотя бы историю воистину криминальную историю любви Медеи к Ясона, во имя которого она предается отца и родственников
У Софокла мы уже видим особняком выделенные нуарные сюжеты. Достаточно вспомнить «Эномая» с сюжетом о криминального влечении указанного в заголовке царя к Гипподамии, которая считалась его дочерью. Как результат, все кто сватались оной дочурке были убиты, а их головы (извините за подробность, но из античной литературы слова не выкинешь) прибивал к створкам ворот. Сие безобразие длилось до тех пор, пока не объявился некто Полоп, который призвал одержимого темными страстями папашу к ответу (по тогдашней традиции это имело летальный исход).
Если мы посмотрим на «Федру» того же Софокла, то вновь видим опять же форменный нуар. На этот раз не столько жесткий как с Эномаем, но наподобие. На этот раз речь идет о преступном влечении Федры к своему пасынку Ипполиту. И опять предосудительный эротический импульс ведет к открытому криминалу. Как и положено традициям, заложенным в нуаре, гибнут все главные действующие лица, вовлеченные в действие. По этой причине мы может говорить, что одной из составляющей нуара является тёмная, демоническая страсть.
Окончательное развенчание высокой трагедии и превращение ее в античный нуар произошло при Еврипиде. Именно он вводил в действие героических персоной, которых фактически губила «мещанская» обстановка. В классическом нуара мы также может обнаружить совмещение низменного и возвышенного, а потому в нем нет однозначных персонажей. Даже главный герой нуара (обычно – это частный детектив) не является ни хорошим, ни плохим.
На этом мы прекращаем наше путешествие по нуару, равно как не прекращает анализировать его пересечения с античной эпохой. Но об этом читайте уже в последующих выпусках. Искренне Ваш Андрей Васильченко
