В 1820 году со стапеля севастопольских верфей состоялся спуск на воду небольшого брига, которому при крещении дали имя «Меркурий». Двухмачтовый корабль, построенный из крымского дуба, имел водоизмещение 445 тонн, 30 метров длины по палубе, был дополнительно оснащен веслами и отличался небольшой осадкой. Был остойчив и достаточно маневренен. Правда, при слабом низовом ветре сильно терял в ходовых характеристиках.
Основным назначением корабля являлось патрулирование вблизи берегов и ведение разведки. На верхней палубе «Меркурия» были размещены 18 карронад (калибр 24 фунта или 152 мм), являющихся эффективным оружием ближнего боя, и две длинноствольные пушки (калибр 3 фунта или 75 мм) для стрельбы по целям на длинной дистанции. В зависимости от ситуации (погоня или отрыв от преследования) их ставили или на носу корабля, или на корму.
Командиру брига капитан-лейтенанту Александру Ивановичу Казарскому удалось собрать сплоченный экипаж, который состоял из 110 человек нижних чинов и 5 офицеров. В свои 28 лет Казарский был известен как умелый и отважный капитан и был уважаем командой.
Он был уже пятым командиром брига, более того, прослужив на нем несколькими годами ранее, он прекрасно знал все особенности знакомого ему корабля.
* * *
1829 года, май. До окончания очередного русско-турецкого конфликта оставалось еще 4 месяца. А пока еще Черное море представляло собой зону боевых действий между военно-морскими силами России и Турции. Тогда русский флот держал жесткую блокаду пролива Босфор и пресекал попытки турок пройти его.
Именно поэтому, 12 мая три корабля под российским флагами - фрегат «Штандарт», бриги «Орфей» и «Меркурий» - получили приказ на проведение разведки вблизи пролива Босфор. Их задачей являлось своевременное донесение основным силам информации о перемещении обнаруженного противника.
Утром 14 мая ими была замечена эскадра турецких кораблей, шедших к проливу со стороны южного побережья Черного моря.
В составе турецкой эскадры оказалось 13 (по другим данным 18) вымпелов, о чём было необходимо срочно доложить командованию флота. Командир русского отряда принял решение уходить поодиночке разными курсами, чтобы хоть кто-то из кораблей имел возможность сообщить о приближении сил противника.
Турки, заметив русские корабли, кинулись в погоню. Фрегат «Штандарт» и бриг «Орфей» быстро оторвались от них, а вот для «Меркурия» обстоятельства складывались не самым лучшим образом: сказалась особенность корабля терять ходкость при слабом низовом ветре.
Именно за ним в погоню бросились два самых быстроходных корабля турецкой эскадры – адмиральский 110-пушечный корабль «Селимие» и 74-пушечный линейный корабль вице-адмирала эскадры. Основные силы турецкой эскадры легли в дрейф и стали наблюдать за охотой адмиралов за небольшим бригом, уступающем линкорам по скорости и по вооружению.
Когда командиру «Меркурия» Казарскому стало понятно, что от погони не уйти, ему пришлось принимать решения, от продуманности которых зависела честь, жизнь экипажа и судьба корабля.
* * *
О чем же думал Казарский?
Готовность экипажа принять бой не подвергалась сомнению: на собрании офицеров было единодушно решено сражаться до последней возможности, а когда шансов не останется, сцепиться с ближайшим неприятельским кораблём и подорвать бриг. Решение офицеров поддержали и матросы, к которым обратился командир корабля.
С другой стороны, Казарский понимал, что при соотношении артиллерии 1 к 10 шансов уцелеть у корабля нет: один залп любого турецкого линкора с эффективной дистанции мгновенно уничтожит бриг.
Имея в виду разгром турецкого флота в Наваринском сражении в октябре 1827 года, при котором Турция практически лишилась своего флота, Казарский учитывал низкую подготовленность и слабую компетенцию турецких капитанов и штурманов и надеялся, что при управлении парусами в условиях боя высока вероятность совершения ими ошибки.
Он знал, что при слабом ветре густой дым от залпов долго будет служить завесой для брига, маневр которого может быть турками замечен не сразу.
Казарский принимал во внимание особенности турецкой артиллерии: калибр, эффективную дальность, скорострельность, расположение на корабле. Понимал, что обязан маневрировать так, чтобы турки могли вести огонь только из погонных пушек, стреляющих по ходу движения. И опять надеялся на маневр.
Понимая, что он может уйти только от потерявших ход вражеских кораблей, рассчитывал на свои 18 гладкоствольных карронад, эффективная дальность которых составляла от 50 до 200 метров, основная задача которых в этом бою – перебить рангоут кораблей противника - мачты, реи, стеньги. И дал команду приготовить книпели – соединенные между собой цепью ядра. Также он рассчитывал, что подготовка артиллеристов обеспечит нужную скорострельность.
А ещё он надеялся, что турки будут полагаться более на психологическое подавление воли русских, чем на искусство боя и будут надеяться, что командир брига откажется от сопротивления и, поэтому они захотят не уничтожить, а захватить «Меркурий», и будут использовать не ядра крупного калибра, а картечь и книпели, которые не нанесут достаточно крепкому корпусу брига фатальных повреждений.
И много еще чего перед неминуемым боем старался учесть 28-летний капитан-лейтенант, глядя на приближающиеся громады турецких линкоров.
* * *
Прибив к флагштоку Андреевский флаг и положив заряженный пистолет у крюйт-камеры с бочками пороха, сбросив с кормы в море ял и приготовив документы к возможному уничтожению, команда начала бой. Первые выстрелы по приближающимся турецким кораблям были сделаны из перетащенных в корму двух пушек.
Выбранная стратегия шахматной игры вынужденно заставляла капитан-лейтенанта Казарского воевать не числом, а умением. Надежда была на подготовленный экипаж и маневренность брига. И они не подвели.
Бригу удалось уклониться от первого бортового залпа турецкого флагмана и в течение получаса от следующих. Вражеский огонь велся только носовыми орудиями. Но все же через какое-то время туркам удалось зажать его с двух сторон и русский корабль попал под перекрестный огонь 55 пушек правого борта турецкого флагмана и 37 пушек левого борта вице-адмирала.
Как и предполагал Казарский, турки старались обездвижить бриг и поэтому стреляли шрапнелью и книпелями. Турки предложили сдаться, но ответом им были выстрелы из ружей и залпы русских карронад. Благодаря клубам порохового дыма, окутавших турецкие корабли, Казарскому чудом удалось незаметно проскочить под форштевнем «Селимие» и вырваться на простор.
Помогло еще и то, что низкая квалификация турок и неумелое управление парусами при маневрировании, привела к тому, что сперва один, а потом и другой корабль развернуло носом к ветру, что дало бригу и время, и возможность маневра.
Собственно, это и было одним из обстоятельств, которое принимал к расчету Казарский, обдумывая предстоящий бой.
Бортовой огонь линкоров не прошел даром для брига: был пробит ядрами корпус корабля, повреждены паруса и рангоут, трижды на борту занимались пожары, которые экипажу удалось погасить, погибло несколько матросов. Казарский был ранен в голову и контужен, но продолжал командовать в этой смертельной схватке.
Вторые такие клещи от турок, наконец понявших, что русские сдаваться не будут, бриг не пережил бы. Надо было решать основную задачу – лишить турецкие корабли хода.
Поэтому канониры «Меркурия» сосредоточили огонь на рангоуте и такелаже «Селимие», который вскоре был вынужден выйти из боя, практически потеряв управление из-за попадания в грот-мачту. Но второй корабль доставил немало неприятностей бригу, целый час досаждая продольными залпами. Рано или поздно пара попаданий ядер могли бы стать критичными для русского корабля, поэтому Казарский пошел на отчаянный шаг. Он устремился прямо на вице-адмиральский корабль, на борту которого началась паника: турки предположили, что русские решили взорвать оба корабля. Риск был невероятный, потому что одного залпа из орудий большого калибра на малом расстоянии хватило бы, чтобы разнести «Меркурий» в щепки, но удача была на стороне русских моряков. С расстояния пистолетного выстрела бригом было сделано два бортовых залпа, в щепки разнесших несколько рей так, что все паруса фок-мачты рухнули вниз, закрыв пушечные порты, и второй линейный корабль потерял возможность совершать маневры и вести огонь.
Сражаясь, противники отошли достаточно далеко от кораблей турецкой эскадры, лежащих в дрейфе, и у двух флагманов пропало желание получать большие неприятности от небольшого русского корабля. Его дерзость была им непонятна. Предположив, что на помощь могут идти основные силы русских кораблей, они приняли решение прекратить преследование брига «Меркурий», которое продолжалось уже 4,5 часа и вернуться к своей эскадре.
«Меркурий» направился в военно-морскую базу в болгарском Сизополе, залечивая на ходу раны. Непрерывно откачивалась вода из пробоин в районе ватерлинии, чинился рангоут, такелаж и паруса. Судно получило 22 пробоины в корпусе, 133 — в парусах, 16 повреждений в рангоуте и 148 — в такелаже. Все гребные суда на рострах были разбиты и повреждена одна карронада.
В бою погибло 4 матроса, шестеро получили ранения.
В этот же день, ушедшие от турок два корабля русского отряда прибыли в базу с приспущенными флагами, предполагая, что «Меркурий» погиб в бою. Командующий флотом вице-адмирал Крейг немедленно отправил русскую эскадру в море, чтобы отрезать турецким кораблям путь в Босфор. На следующий день на пути к Босфору эскадра встретила «Меркурий».
Капитан-лейтенант Казарский выиграл эту шахматную партию в бою с турецкими кораблями. Правильно оценив все обстоятельства, приняв во внимание свои возможности и просчитав действия противника, он провел бой с линейными кораблями, из которого вышел с наименьшими возможными потерями, заставив соперника отказаться от преследования своего корабля.
Бриг «Меркурий» стал гвардейским. Казарскому присвоили звание капитана 2 ранга и наградили орденом Св.Георгия 4-й степени. Все офицеры были повышены в званиях и награждены орденами, также как и матросы брига. Всем им была назначена пожизненная пенсия в размере двойного жалованья.
В 1834 году в Севастополе на Мичманском бульваре был установлен памятник, на гранитном постаменте которого высечена краткая надпись: «Казарскому. Потомству в пример».
