Пожалуй, у каждого есть определённый набор произведений, которые нельзя так просто взять и выбросить из головы.
Они застревают где-то между словами и мыслями, оставаясь в сердце болезненной язвой и непроходящим комком в горле. Порой ты, вроде, и забываешь о них, но каждый раз, в самые неожиданные моменты, они возвращаются вновь, махая ручкой и лукаво улыбаясь: «Я здесь. Ты ведь не забыл, верно?»
Эта заметка - в первую очередь, моя попытка «проглотить» так долго сидящий во мне комок в форме «Жить» Акиры Куросавы.
Казалось бы, тема далеко не новая, даже на момент 1952-го года, да и сам Акира не раз говорил о том, что фильм - лишь вольная интерпретация Толстовской «Смерти Ивана Ильича». По мнению многих, «Жить» - вовсе тёмная лошадка, меркнущая на фоне множества других Куросавовских «гигантов». Другие же ревностно ценят его за невероятно филигранное вскрытие бюрократического аппарата и демонстрации всех его систем.
Однако что-то среди всего этого поверхностного анализа остаётся по-прежнему очень важным и необычайно скользким, оседая где то на подсознании и возвращая к себе снова и снова - внезапно, словно обухом по голове.
Переломным моментом для меня, превратившим этот фильм в нечто болезненное и чрезвычайно важное, стала сцена в кабаре, где отчаявшийся во всем, что было прежде Ватанабэ-сан душераздирающе поёт:
«Жизнь коротка,
Влюбляйтесь, девушки, влюбляйтесь,
Пока румянец рдеет на щеках,
Пока приливы страсти с вами,
Живите только одним днём,
Ведь жизнь так коротка….»
Эта песня превращает бутафорный пир в осмысленную боль, наполняя всё вокруг той правдой, что открылась человеку лишь на пересечение жизни и смерти, дав в руки последние карты и превратив его в танцующего на острие бритвы шута, оказавшегося джокером.
Что же так врезалось в память? Почему не отпускает? Зачем я раз за разом возвращаюсь к этой сцене?
За правдой. За тем, чтобы старый чиновник ещё раз напомнил мне о том, чем все является, какова есть Жизнь и о том, как достойно можно Жить.
Ему невозможно не верить. Такаси Симура, сыгравший Ватанабэ-сана, сделал невозможное - он убедил меня. Убедил меня в том, что по ту сторону экрана - жизнь, а не кино, что он не менее настоящий человек, чем я или ты. Да чего уж лукавить, он живее, чем многие из тех, кого мы привыкли видеть каждый день. Именно поэтому каждому его слову веришь, а каждую сцену воспринимаешь как истину.
Пиковой же точкой становится та страшная и прекрасная сцена в кабаре, где под аккомпанемент Тосиюки Итимуры поёт свой «гимн во славу Жизни» престарелый Ватанабэ, осознавший, что за все те годы, ушедшие вместе с его молодостью, он так и не прожили по-настоящему и дня.
Всё его нутро в этот момент кричит через эту протяжную, заунывную, пугающую и убивающую разом всю пустую праздность вокруг песню: «Любите, хватайте каждое мгновение и дышите каждым моментом жизни взахлёб, ведь она так коротка», - пытается сказать он.
Возможно, этот «поток сознания» так и останется моим криком в пустоту, но дальше молчать об этом просто нельзя, ведь есть мизерная доля вероятности, что кто-нибудь, как и я когда-то, увидит старика Ватанабэ, услышит его тихий гимн жизни и, что самое важное, поверит его эмоциям, которые невозможно подделать или повторить.
Иван Русанов, 28.02.2019
