Привычные нам духи широко вошли в быт, когда в 1802 г. вышел указ Александра I «О позволении придворному дистиллятору Михайле Новиграду делать ликёры, духи и сиропы».
Николай I, беспокоился что его подданные балуются промышленными спиртами, употребляя их не снаружи, а внутрь. И ввел запрет на ввоз из-за границы спиртовых лаков.
Ведь «употребление для питья такого спирта не может считаться безвредным для здоровья» Николай I регламентировал перевозку одеколона по империи. Аптеки отпускали винный спирт только по рецептам.
Но, россияне не могли уже отказать себе в удовольствии глотнуть отравы. И напор общественности был настолько велик, что в 1852 г был подписан курьезный указ, который разрешал выпускать в стенах одного предприятия водки, лаки, одеколон, духи и осветительный газ.
К тому времени российские умельцы самостоятельно изготовляли разнообразные пахучие спирты. Названия волшебные: о-де-лаванж, о-де-колонь, о-де-линьфлор… Одеколоны пользовали литрами, как для отдушки, так и вероятно, и для застолья.
Высший свет Петербурга пользовался духами с особенной страстью.
Француз де Кюстин, (1839 г.), писал, что русский человек испускает грозные ароматы и на большое расстояние. Приближенные Николая I наносили на себя столько духов, что при большом скоплении народа это создавало в Зимнем дворце жуткую атмосферу. Дышать было не чем.
Заметим, однако и о французах…
Наполеон, по свидетельству современников выливал на себя до шестидесяти флаконов пахучей жидкости в месяц.
Та же привычка была замечена за актером - трагиком Василием Каратыгиным, который раздевался до нага и окатывал себя одеколоном «в полный рост». Такова была мода у образованных россиян в 30-40 –х годах 19 века. Считалось, что это ещё и укрепляет нервы.
Это была эпоха не только дурманящих ароматов, но и одуряющих страстей. В России и тогда и позже полагали, что духи провоцируют любовное влечение. В модном журнале того времени писали:
«Духи обладают магической способностью вызывать чувство общего благосостояния и веселья, запах их проникает в мозг и охватывает всю нервную систему подобно музыкальной мелодии, и отсюда становится ясным, почему духи возбуждают сладострастные желания».
Очень интересен рассказ Пушкина, переданный Нащокиным, о его романтическом свидании с Долли Фикельмон.
«В Петербурге, при дворе, была одна дама, друг императрицы, стоявшая на высокой степени придворного и светского значения. Эта блистательная, безукоризненная дама наконец поддалась обаяниям поэта и назначила ему свидание в своем доме.
Вечером Пушкину удалось пробраться в ее великолепный дворец, по условию он лег под диваном в гостиной и дожидался ее приезда домой. Наконец, после долгих ожиданий он слышит, приехала карета.
Хозяйка осталась одна. Вуа-ля! И Пушкин был перед нею.
Они перешли в спальню. Начались восторги сладострастия. Они играли, веселились. Перед камином была разослана пышная полость из медвежьего меха. Они разделись до нага и вылили на себя все духи, какие были в комнате.»
Это было аристократическим шиком и последним штрихом в любовной прелюдии.
Очерки роскоши. Что 400 лет назад входило в это понятие
