Известно, что после изобретения байонета необходимость наличия пикинеров в пехотных порядках отпала. Стало выгоднее нарастить стрелковую мощь подразделения. А уж после обмена залпами ружье со штыком худо-бедно выполняло роль пики. Поскольку все ружья могли оснастить байонетом, то такие эрзац-пики демонстрировали перетекание количества в качество – все же орудовать мушкетом технически несколько сложнее, чем нормальной пикой.
В то же время, на батальных гравюрах современников и в иных графических источниках ряды ощетинившихся штыками пехотных построений регулярно разбавляются алебардами или копьями с широким наконечником и поперечным серповидным лезвием под ним – протазанами. Почему же некоторым солдатам доставалось столь нетипичное оружие, хотя вроде бы армия уже вполне могла обеспечить каждого?
Дело в том, что протазан (как и алебарда) на тот момент стали оружием офицера и своеобразным маркером его ранга. То есть по форме, отделке этого оружия можно было даже судить о звании владельца.
Есть мнение, что протазаны служили знаком отличия (еще встречаются конспирологические теории о применении их в муштре на манер тамбурмажорского жезла) и помогали держать равнение в строю. Правда, такие тезисы не выдерживают особой критики.
Действительно, у унтер-офицеров протазаны отличались, предположим, от поручиковых. Иная форма лезвия, орнамент попроще, возможно, бунчук поскромнее. Но то больше вопрос статуса – между званиями тогда лежала пропасть. Знаков отличия у офицеров и так хватало – горжет, иной фасон головного убора, плюмаж, обшлага, шитье. И главное – шарф. Его наличие разглядеть даже в условиях боя не мог разве слепой.
Это нам, современным, непонятны все эти петлички и позументы, а опытный глаз считывал их налету. Вот особенности украшательства протазана в суматохе могли остаться незамеченными – зависело от угла зрения и интенсивности манипулирования им. Все же протазан оставался оружием, и носить его на манер павлиньего надхвостья было бы верхом непрактичности. Чего, как известно, армия не прощает.
Тут стоит вспомнить комплекс вооружения тех лет. Усреднено картина примерно следующая: у солдата ружье со штыком и тесак. У офицера – пистолет и шпага. Собственно, вооружить офицера по образцу рядового не проблема – в егерских частях так и поступали. Но вот в линейной пехоте подобное решение не годится.
Унтер-офицерский состав идет в наступление пешим порядком вместе со своим подразделением. И от него зависит очень многое. Именно этот командир отдает приказы бойцам когда перестроиться, наступать, залечь, дать залп, примкнуть штыки, отступить, ускорить шаг, зарядить оружие… То есть, он отвечает за координацию действий подразделения непосредственно на поле боя. И тут обычное пехотное ружье для него – обуза страшная. С учетом того, сколько манипуляций приходилось произвести для одного-единственного выстрела – контролировать ситуацию вокруг не останется уже ни сил, ни времени. Но вот сошлись с противником вплотную и началась свалка. И тут шпагой против ружья с примкнутым штыком много не навоюешь – мушкет даже в качестве дубины выглядит предпочтительнее. Следовательно, требуется вооружит офицера чем-то более эффективным, чем шпага, но менее обременительным, чем пехотный мушкет. Тут-то протазан и пригодился.
Надо сказать, что офицер с протазаном в некоторой степени имел преимущество перед солдатиком с ружьем – пикой легче фехтовать. Следовательно, офицер не был такой уж легкой мишенью – шанс, что он быстрее достанет противника, был немалый. Ну а форма наконечника – дело десятое. В иных армиях приняли протазан, где-то сделали упор на алебардах, кому-то приглянулись обычные пехотные пики (т.н. полукопья – они короче и прочнее кавалерийских). Хотя предпочтение протазана тоже понятно – его острие позволяло с успехом не только колоть, но и рубить.
× Поддержите подпиской наш телеграм-канал: @battlez
Протазан в умелых руках мог оказаться страшным оружием. В принципе, к началу XIX века он исчез почти из всех армий – дальность действительного ружейного огня заметно прибавила, так что рукопашная схватка играла и не такую уж важную роль (по итогам наполеоновских войн ранения в рукопашной были самыми редкими – куда больше от артиллерийского и ружейного огня). Но в офицерких фехтовальных школах и гимнастических клубах фехтованием на протазанах занимались вплоть до конца 1890-х годов – о том свидетельствовал дядя Гиляй, сам не чуждавшийся подобных развлечений.
