Всегда интересно и полезно посмотреть на себя со стороны. В 1867 году автор «Алисы» посетил Россию, описав свои впечатления в дневнике.
В начале статьи я выписала несколько русских слов, которые затранскрибировал Кэрролл. Попытайтесь угадать, что они означают:
Doatzat
Khalib
Marajensee
Prelodka
И – обещанное в заголовке статьи слово, которое впечатлило писателя своей длиной: на транскрипцию ушло 29 букв английского алфавита:
zashtsheeshtshayoushtsheehsya («пугающее слово", как определил его Кэрролл).
В целом писатель отнесся к России благосклонно. Вот некоторые цитаты.
О русской кухне: "Мы впервые попробовали местный суп, Щи (произносится как shtshee), который оказался вполне съедобным, хотя и содержал некий кислый ингредиент, возможно, необходимый для русского вкуса… "
О Санкт-Петербурге: "Он настолько совершенно не похож на все виденное мною раньше, что я, наверное, был бы счастлив уже тем, что в течение многих дней просто бродил по нему, ничего больше не делая."
О Москве: «Мы уделили пять или шесть часов прогулке по этому чудесному городу, городу белых и зеленых крыш, конических башен, которые вырастают друг из друга словно сложенный телескоп; выпуклых золоченых куполов, в которых отражаются, как в зеркале, искаженные картинки города; церквей, похожих снаружи на гроздья разноцветных кактусов».
Неожиданное, но меткое сравнение...
О гостиничном сервисе: "Сегодня вечером, поднявшись в свой номер, я обнаружил, что на утро нет ни воды, ни полотенца и, что еще больше усугубляло восторг ситуации, колокольчик (по зову которого явилась бы немецкая горничная) отказывался звонить."
Тут вам не Германия, мистер Доджсон...
О невоспитанных гидах: собор Василия Блаженного писателю показывал «без сомнения, самый ужасный гид, какого я до сих пор встречал. Его первоначальный замысел заключался в том, что мы должны пронестись через этот храм со скоростью примерно четыре мили в час. Обнаружив, что принудить нас двигаться с такой скоростью совершенно невозможно, он принялся греметь ключами, суетливо носиться вокруг, громко напевать и злобно обзывать нас по-русски, — по сути, он делал все, что мог, разве что не схватил нас за шиворот и не потащил волоком. Только лишь исключительно благодаря чистому упрямству и приступу внезапной глухоты нам удалось посмотреть церковь".
И самая потрясающая цитата - о графе Толстом: "Встретились с секретарем графа Толстого (граф в отъезде) и посетили Троицкую церковь и Успенскую — обе очень красиво украшены".
Вот это самое загадочное место: ровно восемь слов, посвященных Толстому. И больше – ничего. Совершенно никакой информации - кто им дал адрес Толстого, куда уехал граф... Похоже, о чем-то Кэрролл умалчивает.
И еще одна загадка этого вояжа: великолепный фотограф, чьи работы вписаны золотыми буквами на скрижали истории фотоискусства, не взял с собой фотоаппарат. Конечно, он был громоздким, но учитывая, что это было единственно заграничное путешествие писателя ...
Эта странность в дневнике никак не объясняется.
А вот и русские слова, какими их услышал автор «Алисы»:
Двадцать
Хлеб
Мороженое
Пролетка
И – «защищающийся».
