В 1819 году император Александр I своим указом учредил высшую награду за воинскую доблесть, проявленную кораблями и экипажами русского флота в сражениях с противником – Георгиевский кормовой флаг. Награда столь высоко ценилась монархами, что за историю страны всего было награждено два корабля. Первый – огромный линкор «Азов», 74-пушечный флагман Балтийского флота, сокрушивший в Наваринском сражении сразу пять крупных судов османской империи. А вот второй – небольшой бриг «Меркурий», подвигу которого нет других примеров в мире.
В 1829 году очередная русско-турецкая война подходила к концу. Бригам «Орфей» и «Меркурий» во главе с фрегатом «Штандарт» было поручено наблюдать за проливом Босфор. Рано утром 14 мая патруль заметил сразу 14 кораблей противника, проходящих через пролив. Капитан фрегата «Штандарт» Пётр Сахановский принял решение подойти поближе и рассмотреть точный состав османской флотилии.
Однако «Меркурий» не подходил для такой риской задачи, так как изначально создавался для патрулирования мелководного Кавказского побережья. Быстроходность брига была принесена в жертву высокой манёвренности. На бриге даже имелись вёсла, что было крайней редкостью. Зная об этом Сахановский скомандовал «Меркурию» лечь в дрейф и наблюдать за манёвром товарищей издалека.
Сахановский рассчитывал, что турецкий адмирал ограничиться предупредительными залпами и не устроит погоню всеми силами. Но он ошибся. Флагман османской флотилии направил свой курс к «Штандарту», а за ними отправились и остальные. Два русских корабля незамедлительно развернулись и направились к побережью, где смогли бы укрыться от грузного неприятеля. Скоростные «Штандарт» и «Орфей» начали легко уходить от погони, но «Меркурий» за ними не поспевал. Сахановский, осознавая, что его три корабля не справятся с многочисленным противникам, отдал подчинённым капитанам уходить от погони отдельными курсами, что увеличивало шансы на спасение хоть одного корабля.
Турки не стали разделять силы, а нацелились на «Меркурий». Чувствуя своё полное превосходство, уничтожить бриг вызвался лично турецкий капудан-паша на флагманском 110-пушечном линкоре «Селиме» вместе со своим заместителем на 74-пушечном линкоре «Реал-бей».
Шансы небольшого брига в бою против двух гигантов были равны нулю. Однако молодой капитан «Меркурия» Александр Иванович Казарский уже успел прославиться своей храбростью на море и не спешил сдаваться. Пока турецкие линкоры нагоняли его уходящий корабль было созвано общее собрание экипажа. На нём все единогласно решили дать бой противнику, а когда продолжать сражение будет невозможно, то пойти на таран врага, после чего взорвать пороховые погреба, но туркам не сдаваться.
Догоняющие линкоры начали заходить с двух сторон, «Селиме» - справа, а «Реал-бей»- слева, ставя «Меркурий» под перекрёстный огонь. После первых же выстрелов турку передали русским требование о сдачи. Однако в ответ Казарский скомандовал дать залп из всех орудий. Чтобы не сражаться одновременно против двух кораблей «Меркурий» заложил крутой разворот вправо, таким образом поставив «Селиме» посредине между собой и «Реал-беем». Тем не менее, подавляющая огневая мощь оставалась на стороне флагманского турецкого корабля. Вот только полностью её обрушить на «Меркурий» не получалось.
Казарский умело маневрировал своим хоть и не скоростным, но крайне юрким бригом, созданном специально для такой задачи. Турецкие канониры просто не успевали сосредоточить огонь всех орудий на маленькой цели и большинство ядер уходило мимо либо рикошетило от бортов, а немногочисленные попадания не представляли угрозы. В то же самое время пушки «Меркурия» были сосредоточены на мачтах гигантского линкора. Русские канониры один за другим перебивали уничтожали многочисленные паруса врага. В результате «Селиме» из охотника сам превратился в жертву, так как мог едва двигаться. Турецкий адмирал отдал приказ отходить к основной эскадре.
«Меркурий» хоть и уворачивался от ядер врага, но часть из них попадала в цель. Была выбита одна бортовая пушка, а также получено две пробоины, одна из которых ниже линии. В разгар боя матрос Гусев собственным телом закрыл дыру в борту и приказал мичману Притупову подпереть его бревном, вмяв тело герой как заплату.
Капитан «Реал-бея» оказался боле подготовленным офицером и не сал лезть напролом. Турецкий линкор не спешил повторить судьбу флагмана и на манёвры Казарского отвечал собственными. Три часа длилась дуэль 74-пушечного турка с 18-пушечным русским бригом. Однако результат оставался прежним – «Меркурий» ловко уходил из-под залпов, а «Реал-бей» терял такелаж. В один прекрасный момент паруса линкора рухнули, полностью заслонив собой правый борт, и не позволяя пушкам вести огонь. Прекрасно понимая, что Казарский сможет постоянно держаться с этого борта и обстреливать беззащитный линкор капитан «Реал-бея» приказал уходить.
Команды «Штандарта» и «Орфея» не видели боя, но слышали канонаду. Как только она смолкла на судах приспустили флаги в знак прощания с «Меркурием». Какого же было их удивление, когда к базе Черноморского флота в болгарском Сизополе в лучах заката из-за горизонта вышел «Меркурий». Уже на следующий день бриг вместе с остальным флотом бросились в погоню за турецкой эскадрой.
Позже штурман «Реал-бея» так опишет бой в своём докладе:
«Мы погнались за ними, но только догнать могли один бриг в три часа пополудни. Корабль капитан-паши и наш открыли тогда сильный огонь. Дело неслыханное и невероятное. Мы не могли заставить его сдаться: он дрался, ретируясь и маневрируя со всем искусством опытного военного капитана, до того, что стыдно сказать, мы прекратили сражение, и он со славою продолжал свой путь. Бриг сей должен потерять, без сомнения половину своей команды, потому что один раз он был от нашего корабля на пистолетный выстрел… Ежели в великих деяниях древних и наших времен находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен все оные помрачить, и имя сего героя достойно быть начертано золотыми литерами на храме Славы: он называется капитан-лейтенант Казарский, а бриг — «Меркурий»».
Николай I наградил всех матросов и офицеров, а также вручил героическому экипажу Георгиевский кормовой флаг, который стал вторым и последним за всю историю российского-военно-морского флота. Более такой награды никто не удостаивался. Также было поручено увековечить и сам «Меркурий», передавая его имя по наследству другим боевым кораблям Черноморского флота.
Примечательно, что за подвигом Александра Казарского и его брига с борта «Реал-бея» наблюдал его коллега Семён Стройников. Он командовал фрегатом «Рафаил», который несколькими днями ранее без боя сдался той же турецкой эскадре в виду её численного превосходства. По возвращению Стройникова в Россию Николай I разжаловал капитана в матросы, лишил дворянства, а также запретил иметь детей «дабы не плодить трусов и предателей». На имя «Рафаила» был наложен запрет и больше ни один российский корабль его не получал. Сам же сданый фрегат приказано было выследить и безжалостно уничтожить. «Рафаил» вошёл в состав турецкой эскадры под именем «Фазли-Аллах» (Данный Богом).
Выполнить волю императора удалось только спустя 20 лет легендарному адмиралу Петру Нахимову в ходе Синопского сражения. К тому моменту сдавшийся фрегат уже был разобран, а его место занял новый турецкий корабль, которому присвоили имя «Фазли-Аллах» в память о «подвиге» капитана Стройникова.
В конце ноября 1853 года российский линкор «Императрица Мария» первым вошёл в Синопскую бухту. На него обрушилась вся мощь турецкой эскадры и береговых кораблей. Однако корабль упорно шёл вперёд к своей цели – фрегату «Фазли-Аллах». Путь ему преградил турецкий флагман «Аунни-Аллах», но через полчаса боя он бежал и «Императрица Мария» осталась один на один с бывшим «Рафаилом». Встав напротив фрегата линкор открыл огонь из всех орудий. К концу боя от предателя остались одни обломки, которые выбросило на берег. В докладе Павел Нахимов записал: воля Вашего Императорского Величества исполнена — фрегат «Рафаил» не существует.
