Сто лет для писателя с именем Джером Дэвид Сэлинджер – только начало, ведь имя это бессмертно. 1 января Сэлинджер отметил бы вековой юбилей. Его назвали классиком еще при жизни, а «Над пропастью во ржи» до сих пор остается символом бунтующего молодого поколения и входит в число самых влиятельных англоязычных произведений. Читатели со всего света продолжают покупать тысячи и тысячи экземпляров. Но всякий ли читатель понял и полюбил Холдена Колфилда? Это нормально, не осознать культовый роман с ошеломительным успехом?
Проще было бы отдать дань уважения Сэлинджеру не ответами на эти бестолковые вопросы, а перечислением каких-нибудь 10 необычных фактов. Писатель прошел удивительный путь: было бы из чего выбрать. Первая любовь не дождалась его с войны и вышла замуж за Чарли Чаплина, который был старше невесты на три десятка лет. Сэлинджер родился в еврейской семье, а одна из жен видимо была бывшей нацисткой. Но до войны, в сущности, Джерри, как звали друзья, не бедствовал и атмосфера богемного Нью-Йорка была для него привычной. В армии, сидя в окопе, он не прекращал писать. Фронт и ужасы фашизма стали персональной Голгофой для Сэлинджера, как каторга – для Достоевского, а Сахалин – для Чехова.
Через 6 лет после войны вышел роман, превративший своего создателя в легенду. Но, мечтавший ранее о славе, Сэлинджер на пике своей популярности спрятался от жаждующих поклонников, что только больше влекло их к нему. Уже потом «Над пропастью во ржи» находят у убийцы Джона Леннона. А сам писатель углубляется в изучении восточных практик и привносит их в западную литературу. С 1965 года он больше не печатался. Поговаривают, что в 2015-2020 годах должны быть опубликованы некоторые сочинения, но упоминаний об этом нет.
Есть такие, кто прочитал «Над пропастью во ржи» в юном возрасте и не смог проникнуться общепризнанной гениальностью (я, например), хотя по сути были самой целевой аудитории. В чем причины? Разбираемся, надо ли вернуться к этой книге.
1. Культурные разночтения. «Над пропастью во ржи» – роман об американском подростке для американского подростка. Отличницы из российской глубинки вряд ли поддержат парня, которого выгнали из частной школы где-нибудь на Манхэттене за неуспеваемость. Пусть и принято думать, что взрослеют все одинаково. Вот вспыльчивость Аркадия Долгорукова-Версилова в «Подростке» Достоевского, его искаженное восприятие себя и социальные рамки, в которых ему приходилось искать свое место, естественны для русскоязычного читателя. Мотивация Аркаши интуитивно понятна, хоть и традиционно осуждаема. Полтора века, отделяющие нас от героя Достоевского, оказываются куда менее существенным барьером, нежели океан между материками.
2. Осведомленность. Сначала об авторе. В первое свое чтение я ничего не знала о Сэлинджере, а ведь обстоятельства его жизни во многом объясняют ход мышления Холдена Колфилда. Затем осведомленность об американской действительности. Предшествовавшие событиям в романе кризис и война, на которой был брат героя (в брате Сэлинджер изобразил себя), а затем штрихи патриархального строя и общества потребления – перед нами вырисовывается панорама мира, в котором жил и боролся Колфилд.
3. Время. Для каждой книги – оно свое. Кто-то, как Александр Адуев из «Обыкновенной истории»: в 20 лет – юноша с восторженными мечтами, а в 35 – циничный реалист, который оценит по достоинству историю о разочарованном в жизни парне. Но подходящее время – не только про возраст, но и про контекст эпохи. Как принято говорить в школьных сочинениях, произведение Сэлинджера актуально в наши дни в нашей стране.
Что в итоге? Какой-никакой жизненный опыт – подходящее снаряжение для повторной беседы о Холдене Колфилде. Вот поэтому я перечитаю эту книгу, а вместе с ней сэлинджеровские рассказы и повести, напоминающие чеховские, но эта тема уже для следующих статей.
Подготовлено на основе «Идя через рожь» Кеннета Славенски, «Загадки Сэлинджера» И. Галинской и других.
