Начало читайте здесь. Продолжение рассказа, посвящённого мэтру научной фантастики. Концентрированный Марс. Каждому читателю полагается скафандр.
Я остановился неподвижно и в какой-то миг понял, что совсем не чувствую себя одиноким на чужой далёкой планете, будто стою перед лицом чего-то мудрого и древнего. Эти самые горы, чуть-чуть выглядывающие из-за горизонта, существовали уже в то время, когда Земля была совсем молода. Как назывались они? И было ли кому придумывать названия? Я увидел Марс глазами Скиапарелли, красноватый диск в объективе телескопа, пересечённый точными линиями каналов. Подумайте только: цивилизация, которая сражается на последнем издыхании за жизнь родной планеты, за будущее своего мира, создаёт титанические инженерные сооружения, занявшие площадь всей планеты.
Разворачивается тысячелетняя борьба разума с неизбежной гибелью; обречённые на поражение, марсиане совершают подвиг за подвигом, в бой идут наука и знания, воспитание и образование, опыт многих поколений предков и неудержимый дух экспериментаторства. Хитроумные машины пробивают в геологических пластах многокилометровые каналы, которые берут начало во льдах полюсов и транспортируют миллиарды галлонов воды в знойные пустыни экватора. Другие машины поддерживают атмосферу, не позволяя ей рассеяться. Третьи топят лёд и по капле распределяют влагу. Жизнь концентрируется вдоль каналов, и каждую весну, когда вновь наступает оросительный сезон, пустыня цветёт и зеленеет.
А потом смерть. Немыслимая, иррациональная, противная здравому смыслу. Смерть.
Я вслушиваюсь в окружающую тишину, и мне начинает казаться, что ветер поёт что-то величественное, внушающее уважение и пробуждающее какой-то неясный трепет в груди. Меня увлекает эта песня, разлитая целиком в пустынном молчании, я слушаю её, глядя на неподвижные тела барханов вдали. И вдруг какой-то звук, совершенно не марсианский, до мурашек земной и невероятно близкий прерывает это пение.
Открывается люк ракеты. В чёрном проёме шлюза показывается светлый овал лица, снежно-белая копна седых волос; очки в толстой оправе сверкают на солнце и ослепляют меня. Мягко, как по ковру, блестящие туфли ступают на железный трап. Тёмный пиджак, накинутый поверх белого свитера, - о, как по-домашнему это уютно и радует глаз, - старомодные прямые брюки, немного смятые у колен. Свет. Тепло. Вдохновение.
Брэдбери стоит на верхней ступеньке лестницы, оглядывается кругом и довольно посмеивается. Глаза его, лучезарные, вновь ослепляют меня, и я понимаю, что солнце тут совсем ни при чём.
- Марс? – спрашивает он, а я, почти лишившись дара речи, только неуверенно киваю в ответ.
Широко улыбаясь, он спускается по лестнице, ступает на песок, вновь довольно оглядывается.
- Ясное дело, что Марс. Иначе и быть не может! Первая экспедиция, вторая экспедиция, третья… да… - он долго тянет слова, а глаза его за стёклами очков делаются узкими-узкими от смеха.
- Но дядюшка Рэй, - я останавливаюсь на мгновение, пытаясь отыскать в опустевшей за миг голове хоть какие-то слова, - дядюшка Рэй…
- Да, мой мальчик, - Брэдбери берёт меня под локоть, и вот мы уже идём, плечо к плечу, по бескрайнему простору высохшего марсианского моря.
Я совершенно забываю, что хотел сказать, и, потрясённый, словно впервые увидев окрестный пейзаж, смотрю на всё восхищённо-округлившимися глазами. Кислородные баллоны за спиной на каждом шагу скрипят ремнями, и тут я замечаю, что чудесный, неправдоподобный Марс отделён от меня прозрачным забралом гермошлема.
- Дядюшка Рэй, - я поворачиваюсь к Брэдбери, - но как же может быть так, что ты здесь и…. – он улыбается, а я не знаю, как выразить мысль, – и совершенно без скафандра. Не может быть и речи, чтобы…
- Они никому не желали зла, просто им очень хотелось быть первыми, - декламирует, глядя на меня, Брэдбери, - и они мечтали о славе и почёте, пока их лёгкие привыкали к разреженной атмосфере Марса, из-за которой…
- …голова становится словно хмельная, если двигаться слишком быстро, - очарованно заканчиваю я.
- А мы ведь и не спешим никуда, - смеётся Брэдбери, - идём себе спокойно по дну давно высохшего моря, где десять тысяч лет назад корабли, изящные и стремительные, как сами волны, под лёгкими парусами цвета небесной лазури, наперегонки с попутным ветром летели к пристаням из белого мрамора. – Брэдбери ведёт рукой в воздухе, и я вижу почти наяву эту картину. – Смуглые моряки, прикрывая ладонями глаза от палящего солнца, вглядываются в морскую дымку, и сквозь рассеянный туман видны колонны гавани, а вслед за ними огромные купола, перекидывающие мостики радуг над широкими улицами, и вот уже весь город как на ладони. Волны бьются о деревянный борт корабля, поднимая мириады пенных брызг, которые отражаются голубыми светлячками в золотых глазах марсиан.
Я снимаю шлем и совсем без опаски вдыхаю полной грудью марсианский воздух. Он наполняет в одночасье меня всего, льётся по жилам, стремительно ширится в лёгких, шипит внутри скафандра. Он моя кровь, этот замечательный воздух, и я пью его, как чудесный нектар, пытаясь сравнить с чем-то, но он слишком хорош, чтобы найти себе приют в языке. И только голова становится немного хмельная, потому что я иду слишком быстро.
___________________________________
Как Брэдбери оказался на Марсе? Читайте в продолжении.
Подписывайтесь, мы публикуем только хорошую фантастику!
