Степени воцерковления
Ах, если бы каждый из нас, когда просит о чем-либо чисто житейском, знал, что и от Кого просит. Ибо невозможно было бы эту просьбу исполнить, даже очень простую, если бы не было прежде страданий Господних. Сначала должно было любви Божией в Сыне Небесном снизойти на землю, вочеловечиться, потом приняв крестные страдания, умереть и воскреснуть. Этою-то любовью Господь и восстанавливает в святость всякую жизнь народа Божьего. Ею собирает нас в Свою церковь. Собирает тремя степенями.
Одна степень, первая, - та часть народа земли, которая единственно только способна просить: «помоги в делах, в болезнях и во всяких жизненных обстоятельствах».
Второй же состав людей, которые постепенно вырастают из этого первого, они уже просят милости Господа: «Милостив буди», - то есть исполни Свои крестные страдания в пользу мне для того, чтобы Твоими, Господи, страданиями сейчас освободиться от того страшного страстного состояния, в котором я нахожусь.
И наконец, в третью степень восходит из этой второй части людей состав третий, который уже просит Господа обо́жить, просит Господа исполнить их в дивный свет Его, в совершенный народ Божий. Когда мы приближаемся к Господу, Свет Господень открывает в нас то наше, которое так низко пало в тончайших, ужасных падениях падшего естества, скрытых для первых и для вторых людей. Этот-то третий состав людей и есть те, которые совершили подвиг подвижничества в пустынях, пещерах каменных, диких северных лесах, совершили свой подвиг мученичества, добровольно приняв свои крестные страдания, как в древние времена, так и в наше советское время. Памятуем ли мы о том, что всякий раз, когда просим милости Его, мы просим еще и еще раз прийти к нам проливающейся Кровью и ею сделать нас свободными от страстей? В третью степень в наше-то время дойдет ли кто из нас с вами? Не знаю. Но хотя бы выйти во вторую.
Что Господь сделал для нас?
Чтобы так участвовать в нас, Господь что сделал для нас? Взошёл на крест, и приняв крестные страдания очищает нас от греха, вновь соединяя нас с Богом Отцом. В Сыновней любви к Отцу, совершая то же, чем жив Отец, любящий Свое творение - мир и человека, - исполненный Отеческой любви к нам, Иисус Христос, совершает как Сын дело любви Отца. Благословением Отца Он сотворил нас, но не такими, какими мы стали. И теперь Господь, милостиво прощая нас за отпадение наше от Него, за грех, отступление, ничто не вменяя нам в укор, сходит к нам милостью, возвращая нас в общение с Собой и нам возвращая мир и жизнь едино с Собою.
Что же в таком случае тогда Его крест для нас с вами? Это – Его любовь к Отцу Небесному и наше послушание Ему – Небесному Отцу. Это - любовь ко Христу, за нас в страшное искупление Себя принесшего. И это - желание, жажда быть в Царстве не вещественном, в Царстве Духа Святаго, потому что Он, и только Он открывает нам и Сына – Христа, и в Сыне – Отца.
Среди множества дивных слов проповедей, сказанных за 2 тысячи лет в церкви Христовой, есть удивительные проповеди святителя Илии Минятия. Из его слова в Великую пятницу о спасительном страдании Христа я хочу немного извлечений вам прочесть.
Крестные страдания Христа - дело рук человеческих
Он говорит: «здесь на Голгофе - Великая пятница. Я вижу, до чего довел Иисуса Христа человек». Сравнивает тот и другой образ: Адама в раю и Христа на кресте, и в глубине души размышляет, каким дивным творением создали Адама щедрые руки Божии, и каким достойным жалости позорищем сделали его беззаконные человеческие руки. «Среди многих страданий Иисуса Христа, - восклицает дальше Илия Минятий, - есть одно горчайшее всех. Оно уязвляет главу Его больше тернового венца, и пронзает Его сердце глубже копья, оно терзает Его ужаснее Самого пригвождения, оно огорчает уста Его горше желчи, - той, которой Его напоили, оно отягощает Его тяжелее, чем сам крест, оно убивает Его быстрее, чем сама смерть. Что это? Это страдание видеть виновником Своих страстей и смерти того, кто есть дело рук Его».
Видеть человека – дело рук Своих – в разделении с Ним. И дальше говорит Илия Минятий: «я ведь хорошо знаю, что христиане, плачущие теперь о страстях, конечно же ожидают воскресения Распятого. Зачем? Затем только, чтобы снова пригвоздить Его к кресту. И потому я вовсе не для того пришел сюда (в храм), чтобы подвигнуть (вас), христиан к плачу. Не много ценю я эти мимолетные (наши людские) слезы, что струятся не из глубины сердца, и не суть плоть истинного сокрушения. Не нуждается Иисус в таких слезах. Есть кому скорбеть о Нем, о Том, о Ком не скорбят христиане. (Потому что) о Нем скорбит земля, и в ужасе содрогается до основания, и отверзает гробы, и раздирает сверху донизу завесу храма. Нет, не для того пришел я в храм, дорогие, чтобы возбудить вас к плачу. Я намерен только просто изъяснить вам страсти Христовы, ибо что еще другое вы можете воспринять, кроме как просто изъяснение».
Справедливый и любящий Отец
«Когда-то некто Залевк, царь Локрский, в числе прочих издал закон, чтобы прелюбодеев лишать обоих глаз. Закон справедливого возмездия: света очей лишать. Драгоценнейшего блага жизни должен лишаться тот, кто посягает на честь другого. Первым же, кто был уличен в прелюбодеянии, оказался собственный сын царя. Все-справедливейший государь присуждает его к положенному законом наказанию. Тогда его начинают просить все приближенные, вельможи, весь народ, чтобы он помиловал своего сына, своего приемника и наследника царства. Царь начал мало по малу смягчаться, и прислушиваться не только к голосу справедливости, но и к голосу отеческой любви. «О, судьба! Если мне предстояло быть отцом, зачем Ты поставил меня судьей? О природа: если я должен быть судьей, зачем ты дала мне сына? Что делать мне теперь - несчастному судье и отцу?
Нет ли какой-нибудь возможности сохранить закон и спасти сына? Есть. Если необходимо выколоть два глаза, пусть же будет выколот один глаз у меня, а другой у сына моего. Пусть он отдаст один глаз, как виновный, а другой я, как отец. Сохраню мой закон, и спасу от потери зрения сына. Явлюсь и судьей справедливым, и чадолюбивым отцом». Так-то, так-то, слушатель. Здесь требовалось выколоть два глаза для того, чтобы с одной стороны, сохранить закон, и покарать преступление, а с другой, чтобы пощадить чувство отеческой любви и сохранить зрение преступному сыну, найдено было такое решение, чтобы отец отдал один глаз, а сын другой. О, прекраснейший из всех пример высшей царственной справедливости и вместе отеческого милосердия».
Милосердный Бог
«Однако как пример всего лишь навсего человеческий, он бесконечно далек от того, чтобы встать в сравнение хотя бы малое с тем, что совершил, хотя и в некотором подобии для нашего спасения правосудный и милосердный Бог. Нам с вами осталось понести заслуженное теперь наказание: лишиться обоих глаз, то есть обеих жизней, телесной и духовной. Так и было бы, если бы не найден был способ избавления, и в итоге сохранения нам духовной жизни.
Человек один спастись не мог, а Бог - Бог пострадать не мог. Необходимы были два естества: человеческое и Божеское. Не одно только человеческое, потому что оно не могло спасти своим страданием и смертью самое себя. Надлежало и человеческому и Божескому естеству быть соединенными в одном лице Богочеловека. Этому лицу надлежало пострадать и умереть по своему человеческому, которое подлежит страданию и смерти. Но вследствие соединения Божества и человеческого в одном лице Богочеловека, эти крестные страдания и эта смерть получают бесконечное достоинство и бесконечную цену. Теперь Бог, совершенный Бог, будучи Богочеловеком, взошел на крест. Он пусть пострадает, Он пусть умрет. Умрет как человек, и пролитая Кровь Его явится возмездием за грех. Но так как умирающий Человек будет вместе с тем и Бог, то цена этого возмездия будет бесконечна».
«Тот, Кто пострадал теперь, Кто был пригвожден к кресту, Кто умер за нас - есть Сын Божий. Всю Кровь Свою пролил Он для искупления душ наших».
Чем мы отвечаем на крестные страдания?
А мы? Что мы с вами? Чем отвечаем мы? Увы, мы оставляем в греховном плену души наши. Мы держим их все еще в рабстве греху, потому что нам сладок грех. Какая же польза, может сказать нам Спаситель наш, какая же польза от того, что Моя Кровь была пролита из всех членов Моих? Тот подвиг, каким Я, Господь твой Иисус Христос, подвизался в саду, те потоки Крови Моей, Христа, пролитые от бичевания, от терния на главе, от копья, пронзившего ребра Мои, от гвоздей, пробивших руки и ноги Мои, что же, все это было всуе, незачем? Все это пало на землю на попрание людей, на твое попрание? Нет пользы от пролития Моей Крови?
Суд Божий
Отче Безначальный, Я исполнил Святую волю Твою, пострадал, был распят, предал Дух Мой, источил всю Кровь Мою для спасения христиан. Тех христиан, которые и не желают знать Своего Спасителя: они живут так, что им довольно только называть себя христианами, и довольно только лишь искать внешней христианской жизни, в которой никакой близости ко Мне не имеют. Они не ищут спасения, они помирились с вечными муками.
«О, Я прошу прощения иудеям, Меня распявшим и умертвившим: отпусти им. Но на христиан, которые делают Мою смерть бесполезной для них, Отче Святый, Я требую суда. Того Страшного суда, который и обещан уже им, о котором они не думают и к которому не готовятся. Они ждут что угодно, даже антихриста, но только не суда своего. Но Я, Я не могу по другому. Я требую этого суда. Суди их Боже. Правда Твоя повелела Мне пролить Кровь Мою. Но и та же правда справедливости воздает за Кровь Мою судом им. И не будет иметь никакого извинения нераскаянный христианин, преданный самому себе в своих внутренних падших естествах своих. Он попирает Сына Божия, и не почитает за святыню Кровь завета, причащается и исходит из храма, оставив причастие в храме, а сам уже с порога храма посвящает всю свою жизнь опять себе, своему греховному образу и порядку жизни».
Для чего мы причащаемся?
«Дайте и мне сегодня с кафедры моей сейчас моих христиан, стоящих в храме, спросить, вместе с ними ко Господу обращаясь: «Иисусе мой, Избавителю мой, Ты доселе еще терпишь поругание? Доселе еще под покровом веры, как бы закрыв руками светлый лик Твой, они оскорбляют Тебя?»
Воистину Христос - Царь, Которого мы рабы, Царь страдания и долготерпения. Посмотрите на Него: вот Он выходит в терновом венце и багряной одежде. За Ним идет Пилат, который показывает Его всему иерусалимскому народу и нам с вами: «Се Человек». «Но милостивый Господи, умоляю Тебя: не довольно ли страдать, зачем еще страдать? Я трепещу, что Тебе, чистейшему, угоднее идти на крест, чем остаться после причастия в моем нечистом сердце. Пусть так. Но дай мне последовать за Тобой с моими теперь слезами и словом моим».
«И воистину крест – это смерть, на которую осудил Его Пилат: предал Его им, иудеям, на распятие. Со страшным воплем, с безумной радостью, среди бесчисленной толпы иудеи выводят Его из претории Пилата. Это совсем почти также, как христиане после причастия выходят из храма радостные и счастливые, чтобы дальше продолжать грешить и распинать Его. Смотрите: эти толпы уходящих из храмов, веселящихся и отдающих себя в грехи христиан. Воины возлагают на плечи Его орудия казни – древо, крест.
Кто же сострадает Христу?
А христиане? Судами-пересудами, только что причастники, даже не замечая и не подозревая о том, что делают, то же самое делают. Ведут Его воины по улицам иерусалимским, измученного тяжкой ношей, обессиленного страданиями, обливающегося потом по всему лицу и кровью по всему телу, возводят на Голгофу, смачивая запекшиеся уста уксусом, желчью. И христиане, которые после причастия выходя из храма имеют такое же намерение влачить теперь Христа в себе самом по своим улицам и по своим домам, обессиливать Его в страданиях Его, обливающегося потом и кровью по всему телу, возводить Его на Голгофу своего страшного греховного жительства, смачивать уста уксусом желчи своих обличающих друг друга разговоров между собою.
При кресте Иисуса стояла Матерь Его. Она стоит, смотрит, не плачет, не выражает Своих страданий, но молча держит в Своем сердце тот меч, о котором предрекал Ей Симеон. Она стоит при распятии, как бы Сама пригвожденная к кресту, и в то же время составляя как бы второй крест для Распятого.
И мы теперь перед крестом. Завещает Господь Своим чадам, христианам Свой крест, чтобы они, а значит мы, носили его при себе, и не расставались с ним в течение всей жизни. Небесному Отцу Своему отдает Свой Дух: «Отче, в руки Твои предаю Дух». Но и это делает с обычным послушанием, преклонив главу. «И вот уже Ты мертв, предал Дух Свой, безгласен, Божие Слово. Прекращаю и я, святитель ваш, ненадолго свое слово. Оставляю моих слушателей размыслить в душе о Твоих страданиях и спострадать Твоему неизреченному долготерпению».
«Будете как боги»
Теперь и мы с вами можем возгласить: о, если каждый раз после совершения таинства причастия Тела и Крови мы бы исходили из храма для того, чтобы продолжить это завещание святителя Илии Минятия размышлять о кресте и воскресении. И может быть из этого вышло бы нечто, некое такое слово, которое я сейчас попробую огласить.
Вот оно. Из нетварного в тварное, из невидимого в видимое нисходит Божественная любовь в страдание крестное человеческое, и восходит в таинстве причастия Тела и Крови воскресением человека, чтобы, сделав его Богом, дать то, чем обманул его змей, обещав: мол, без Бога будете сами как боги. «Будете как боги», - так сказано было Адаму и Еве змеем. И соблазнились на эти слова.
Но теперь Господь, совершая это крестные страдания и воскресение Свое, совершает с нами то, что обещал и не сделал с нами змей: «будете как боги». Теперь с земли, где крест и крестные страдания, человек с Богом в себе: не сам, но смертью Христа и воскресением Его делается как Бог, и таким возвращается в рай «в белых одеждах» добродетели, «с пальмовыми ветвями» ликования духа, «от великой скорби» земной входит в рай Небесный, «омытый и убеленный Кровью Агнца» (Откр.7,9,14), в себе неся и имея Христа. В крестной скорби земной имея Его в себе как Бога, Совершителя милости, и через то делаясь причастным Его Тела и Крови. Еще здесь на земле причастным, чтобы по смерти войти в рай, будучи не сам, но с Ним, как Боги.
Протоиерей Анатолий Гармаев
